Слон Килиманджаро - Майк Резник

— Не извольте беспокоиться. Кибо нахмурился:

— Вы больше не хотите встретиться с ним?

— Нет.

Кибо быстро проанализировал возможные альтернативы.

— Вы могли бы пообедать с ним завтра вечером.

— К сожалению, завтрашний вечер у меня занят, — не без ехидства ответил Пик. — Просто запомните мои слова, мистер Кибо. Еще одного шквала оскорблений мы не потерпим.

И в трубке зазвучали гудки отбоя. Кибо тут же попытался разыскать Кимати. В конце концов ему удалось связаться с Нджомо.

— Что-нибудь случилось? — спросил молодой человек.

— Беда, — коротко ответил Кибо. — Я хочу, чтобы на ближайшие два дня ты отменил все выступления Кимати. Пока я не переговорю с ним, он нигде не должен появляться.

— А что такое?

— Мне позвонил посол Великобритании. Он требует, чтобы Кимати перестал нападать на его страну.

— И что из этого?

— Делай то, что тебе говорят! — рявкнул Кибо и бросил трубку. Снова попытался связаться с Кимати. В час дня ему это удалось: кандидат взял трубку в своем «люксе».

— Джон, это Мэтью Кибо.

— Как тебе понравилась моя сегодняшняя речь?

— Превосходная речь. — Кибо помолчал. — Джон, у нас проблемы. Я отменил все твои выступления на ближайшие два дня. Можешь ты сказаться больным?

— Зачем?

— Ситуация очень сложная. До выборов двадцать дней. Пора устанавливать более дружеские отношения.

— С Тику? — пренебрежительно бросил кандидат. — Кому нужен этот старикашка?

— С англичанами.

— Пусть сначала отдадут бивни!

— Джон, ты говоришь со мной, а не с избирателями.

Это я нашел тебе эту идею.

— Я не успокоюсь, пока бивни не вернутся в Кению!

— Джон, пока я не давал тебе плохих советов, не так ли? Ты должен мне верить. Если ты перестанешь клеймить англичан, у тебя есть шанс выиграть выборы. Если нет, обещаю тебе, ты проиграешь.

— Никто не вправе приказывать Джону Эдварду Кимати! — проревел кандидат. — Я никого не боюсь, будь то страна или человек, и не позволю заткнуть себе рот! Пусть привозят свои пушки. Я готов к войне.

— Они привезут не пушки. Можешь ты остаться в Малинди, пока я не прилечу и не поговорю с тобой?

— Завтра утром я должен выступать в Лами-Тауне. Если хочешь поговорить со мной, прилетай туда.

— Твое выступление отменено.

— Тогда я выйду на городской перекресток и выступлю там. Мне не заткнут рот, пока бивни не вернутся в Кению!

Кибо швырнул трубку на рычаг, вновь попытался дозвониться до Кимати, но в ответ слышались лишь короткие гудки.

Еще час он просидел на телефоне, а потом поехал домой, прекрасно осознавая, что его кандидату уже не стать будущим президентом.

Нджомо пересек кабинет и выключил телевизор.

— Я считаю, что это одна из его лучших речей! — воскликнул он.

— И к тому же одна из последних, — добавил Кибо. — Включи телевизор.

— Зачем?

— Потому что я могу отличить угрозу от блефа.

— Ты насчет посла Великобритании? — спросил Нджомо. — Что он может сделать! Чем громче он будет протестовать, тем выше взлетят шансы Кимати.

— Тебе еще многому надо учиться. — Кибо откинулся на спинку стула, наблюдая за перипетиями разворачивающейся на экране исторической драмы.

Нджомо просидел рядом с ним двадцать минут, потом поднялся, подошел к столу, на котором стоял компьютер.

— Ты не возражаешь? Хочу посмотреть рейтинг трансляции его выступления.

— Смотри, конечно. — Он тоже встал, шагнул к окну, выглянул.

В центре Городской площади по-прежнему высилась статуя Джомо Кениаты. Проехала машина «скорой помощи» с включенной сиреной. Две сотни испуганных птиц взлетели с веток.

— Неплохо, — прокомментировал Нджомо появившиеся на дисплее цифры. — Особенно много телезрителей на побережье.

— На побережье сто пятнадцать градусов*[6], — напомнил Кибо. — В такую жару им не остается ничего другого, как сидеть дома и смотреть телевизор.

Внезапно он вернулся к креслу и уставился в экран.

— Этого я и ожидал.

Нджомо выключил компьютер, повернулся к телевизору.

— Мы прерываем нашу трансляцию, — прозвучал маслянистый, обволакивающий голос, — чтобы передать специальное сообщение.

На экране возникла резиденция президента Тику в Мутайга. Джозеф Тику и сэр Пик стояли на каменных ступенях, окруженные репортерами.

— Я вас надолго не задержу, — предупредил Тику.

Репортеры придвинулись.

Сегодня утром, в одиннадцать тридцать, то есть пятнадцать минут назад, правительство Кении завершило дружественные и конструктивные переговоры с правительством Великобритании, которое представлял посол сэр Роберт Пик. В полном соответствии с итогами наших переговоров бивни Слона Килиманджаро завтра в полдень будут выставлены на всеобщее обозрение в Национальном музее Найроби.

Старый президент пожал руку Пику и лучезарно улыбнулся прямо в камеры. Кибо почувствовал, что улыбка предназначена лично ему.

— Вот тебе и последний урок. — Кибо печально вздохнул. — Не берись за организацию предвыборной кампании кандидата с одной-единственной идеей, если не уверен, что эта идея протянет до выборов.

— Что же нам теперь делать? — вырвалось у потрясенного заявлением президента Нджомо.

— Теперь? — переспросил Кибо. — Идти домой и отдыхать. А послезавтра постараемся придумать, что должен говорить Кимати три последние недели предвыборной кампании, чтобы достойно, а не с разгромным счетом проиграть выборы.

— А завтра?

— Насчет тебя не знаю, — Кибо поднялся, подошел к стенному шкафу, достал пиджак, надел, — а вот я пойду в музей и посмотрю, из-за чего разгорелся сыр-бор.

ПЯТАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ (6303 г. Г.Э.)

Домой я вернулся после полуночи, скорее из желания переодеться, а не потому, что хотел провести ночь в собственной постели. Кивнул трехногому швейцару с Хесполита III, подождал, пока лифт сравнит мои ретинограмму и костную структуру с заложенными в его памяти, поднялся на седьмой этаж. Когда коридорная дорожка остановилась перед моей дверью, я сошел с нее, прижал ладонь к пластине сканнера, произнес звуковой код, вошел.

И оказался лицом к лицу с Букобой Мандакой.

— Что вы тут делаете? — спросил я.

— Жду вас, — ответил он, поднимаясь с кресла, в котором сидел.