Западня для лорда - Маргарет Макфи

Приехав к Элис, она направилась в гостиную, на ходу стягивая перчатки и развязывая ленты капора. Элис и Рейзби стояли у камина, крепко обнявшись. При виде ее они отпрянули друг от друга.

— Прошу прошения, — сказала она, краснея, — я не знала.

— Подожди, — окликнула ее Элис, видя, что Венеция уже развернулась, чтобы уйти. — Рейзби только что вернулся из Ньюгейта от Линвуда.

Венеция тут же остановилась и, не в силах совладать с собой, медленно развернулась. Она старалась изображать спокойствие, но сердце в груди билось с такой силой, что Рейзби наверняка услышал.

— Как он?

— Настолько хорошо, насколько вообще может быть при сложившихся обстоятельствах.

Своими словами он убил частичку ее души. Опустив глаза долу, она стала рассматривать вытканный на турецком ковре рисунок: изысканное переплетение золотой нити с синей. Сказать было нечего. Слышалось потрескивание углей в камине.

— Мисс Фокс, — произнес Рейзби.

Она подняла голову.

— Он говорит, что не поджигал ваш дом, и хранит молчание касательно остальных вменяемых ему обвинений. — Помолчав немного, Рейзби добавил: — Он не станет отпираться в убийстве Ротерхема.

— Боже, помоги ему! Его же повесят!

Закрыв глаза, она прижала руку ко рту, испугавшись того, что выдала себя. Внутри все похолодело. Она заметила, как переглянулись Элис с Рейзби.

— Венеция… — начала было Элис.

— Прошу меня извинить.

Элис хотела последовать за Венецией, но та лишь покачала головой и выбежала из комнаты.

— Был обнаружен пропавший пистолет Ротерхема, Френсис. — Отец Линвуда сидел напротив него за маленьким столиком. — В иле на берегу Темзы. — Он обеспокоенно хмурил брови. С тех пор как Линвуд видел его в последний раз, тот сильно постарел и осунулся, под глазами залегли тени, будто он не спал много дней. — Это веская улика против тебя.

Линвуд ничего не ответил.

— Наша газета освещает события с осторожностью, ну а остальные… что ж, можешь представить.

— Могу, — согласился Линвуд.

Помолчав немного, отец добавил:

— Я поговорил со всеми, кто может быть нам полезным, когда дело дойдет до суда, но…

— Ротерхем был герцогом. От его убийства не удастся откупиться никаким количеством денег и никакими связями. Властям нужно покарать преступника, подав тем самым пример обществу.

— Наверняка что-то можно сделать. — Отец посмотрел на Линвуда. — В этом деле ключевую роль играют показания мисс Фокс. Всем остальным можно пренебречь, но только не этим. Вот если бы она внезапно исчезла.

— Не смейте ее трогать!

— Я имел в виду подкуп. Ты всегда думаешь обо мне самое худшее.

— Интересно, с чего бы это?

Отец потупился.

— Я отдам ей все свои деньги до последнего пенни, если понадобится.

— Предупреждаю, держитесь от нее подальше.

— Неужели ты думаешь, что я буду сидеть и ждать, пока тебя повесят из-за какой-то шлюхи?

— Что бы вы ни думали, она не шлюха. Если меня повесят, за такое не страшно и умереть, вы не находите?

Закрыв глаза, отец принялся медленно массировать себе лоб.

— Какого черта ты вообще ей это рассказал?

— Мы с мисс Фокс играли в очень опасную игру. Я сделал ставку и проиграл.

— Да ей на тебя наплевать! Завтра она возвращается на подмостки Ковент-Гардена. Все билеты, до последнего, распроданы за цену вдвое больше обычной.

— Пообещайте мне, что она не пострадает, — произнес Линвуд.

— Я не стану причинять ей зло, — ответил отец, но Линвуда его слова не убедили.

— Поклянитесь жизнью Мэриэнн.

В глазах отца отразилась боль.

— Клянусь, — с презрением произнес он. Лишь тогда Линвуд уверовал в безопасность Венеции.

Отец и сын переглянулись.

— Черные деяния моего прошлого настигают моих детей, сначала дочь, теперь и сына.

Некоторое время ни один из них не произносил ни слова.

— Мне самому следовало бы убить Ротерхема, — наконец вымолвил отец.

И снова воцарилось молчание.

— Есть много слов, которых я никогда не говорил тебе, Френсис. Я раскаиваюсь в том, как обращался с тобой все эти годы. Мой отец воспитывал меня в строгости, и так же я поступал с тобой. Думал, это научит тебя противостоять жизненным трудностям. Но я был жесток и слишком критичен и сожалею об этом.

Линвуд посмотрел на него.

— В прошлом я совершил множество ошибок, Френсис. Я поступал эгоистично, сурово и безжалостно, но знай, я отдал бы жизнь, чтобы исправить то, что причинило боль Мэриэнн и тебе. Я не могу изменить случившегося с Ротерхемом, зато могу сказать, что люблю тебя и всегда гордился таким сыном, как ты. Мне следовало сказать тебе это давным-давно.

Повисло молчание. Мисборн положил руку Линвуду на плечо:

— Сынок. — Кивнув, он встал из-за стола. — Я приду завтра утром, и послезавтра тоже, и буду приходить до самого суда.

Подойдя к запертой двери, он постучал, чтобы его выпустили.

— Благодарю вас, — прошептал Линвуд.

Остальные слова так и остались невысказанными.

На следующее утро Венеция и Элис сидели друг напротив друга за завтраком. На Элис была красивая розовая ночная сорочка, поверх которой накинут халат, на Венеции — простое платье серого цвета, которое она получила от модистки. Волосы были собраны в узел на затылке, лицо лишено всякой косметики. Дворецкий поставил на стол перед ней большой серебряный поднос с корреспонденцией.

— Почему бы тебе не отложить эти письма подальше? Прочтешь, когда будешь чувствовать себя лучше, — с тревогой произнесла Элис.

Венеция лишь покачала головой:

— Нужно разобраться с ними прямо сейчас. Я в порядке, правда.

— Ты мне такой не кажешься. Похоже, не спала уже много ночей подряд.

Грустно улыбнувшись, Венеция посмотрела на кофейную чашку.

— Я не могу перестать думать о нем.

— Неудивительно, после всего, через что тебе довелось пройти. Но ты поступила правильно, даже, не сомневайся в этом.

— Вот как? — Она посмотрела на подругу. — Он не выгораживает себя, а это значит, смертного приговора не миновать. — Она поморщилась. — Его повесят. Почему он так себя ведет? Это же глупо.

Элис лишь пожала плечами:

— Возможно, в нем пробудилась совесть, и он решил понести заслуженное наказание, но никак не может заставить себя сделать признание.