Злой король - Холли Блэк

– Могу возразить: это ты решилась наконец доверять мне. Остается посмотреть, насколько хорошо мы сработаемся. Есть множество направлений, по которым мы могли бы сотрудничать.

Таких, например, как захват трона.

– Пока одного за глаза хватит, – предупреждаю я.

– Он знает? – спрашивает Мадок, жутковато и пренебрежительно ухмыляясь. – Наш Верховный Король имеет представление, насколько хорошо ты управляешь королевством вместо него?

– Будем надеяться, что нет, – легко и уверенно отвечаю я. На самом деле я отнюдь не испытываю уверенности, когда дело касается Кардана и нашей с ним договоренности.

Мадок хохочет.

– Будем, дочка. А еще я буду надеяться, что ты поймешь, насколько было бы лучше, если бы ты управляла им ради своей семьи.

На следующий день Балекину назначена аудиенция у короля. Шпионы сообщают мне, что ночь накануне он провел в одиночестве – ни разгульных вечеринок, ни пьяных игрищ, ни состязаний на лирах. Не знаю, как это истолковать.

В тронную залу Балекина вводят в кандалах, но он идет с высоко поднятой головой, и одежды на нем слишком богатые для Башни. Кичится тем, что ему по силам обеспечить себе роскошные условия в застенке, держится высокомерно, словно хочет напугать Кардана. И совсем не боится вызвать у короля приступ раздражения.

Со своей стороны Кардан сегодня выглядит особенно внушительно. На нем наряд из мшистого бархата, сверху донизу расшитый жарким золотом. Подаренная Гримсеном серьга свисает с мочки уха, бросая сверкающие отблески, когда король поворачивает голову. В зале сегодня нет кутил, но и не пусто: Рандалин и Нихар стоят по одну сторону тронного возвышения, рядом трое стражников. Я стою по другую, поближе к тени. Поодаль вытянулись слуги, готовые налить вина или сыграть на арфах, ублажая слух Верховного Короля.

Я договорилась с Вулсибером, что когда он поведет Балекина вверх по лестнице из Башни, то передаст записку леди Аше.

В записке сказано:

Есть вероятность, что она ничего не скажет Балекину, когда тот вернется в камеру; но поскольку Аша уже передавала ему информацию и он, несомненно, видел, как ей бросили записку, я считаю, он непременно захочет узнать, о чем в ней говорится. Особенно если учесть, что, будучи фейри, она может юлить, но лгать не в состоянии.

– Младший брат, – начинает Балекин, не дожидаясь позволения говорить. На запястьях у него наручники, соединенные цепью, но он делает вид, что браслеты не указывают на его статус узника, а добавляют ему значимости.

– Ты просил аудиенции у короны, – произносит Кардан.

– Нет, брат, я хотел говорить с тобой, а не с этим украшением у тебя на голове. – Неуважительный ответ Балекина заставляет меня задуматься о том, чего он хочет от этой аудиенции прежде всего.

Вспоминаю Мадока – как ребенком вечно крутилась возле него. Это не пустяк – вынести приговор тому, кто тебя вырастил, какие бы отношения у вас ни сложились. Сейчас братья наверняка вспоминают взаимные обиды и примирения, и перед их глазами встают картины прошлого.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Кардан мягко, но со скучающим видом, словно он утомлен властью. Это он умеет.

– Чего хочет любой узник? – говорит Балекин. – Выпусти меня из Башни. Если хочешь преуспеть, тебе потребуется моя помощь.

– Если ты добивался встречи со мной, чтобы сказать это, то зря. Нет, я тебя не выпущу. И нет, ты мне не нужен. – Голос Кардана звучит твердо.

Балекин улыбается:

– Ты запер меня, потому что боишься. В конце концов, ты же ненавидел Элдреда сильнее, чем я. Ты презирал Дайна. Как ты можешь наказывать меня за смерть тех, о ком не жалеешь?

Кардан смотрит на Балекина с недоверием и, сжав кулаки, поднимается с трона. Выглядит он как человек, забывший, где находится.

– А как насчет Эловин? Целии и Рии? Если бы дело касалось только родственных чувств, их смертей достаточно, чтобы отомстить тебе. Они были нашими сестрами и стали бы лучшими правительницами, чем ты и я.

Я думала, что Балекин возразит, но он этого не делает. Губы его кривятся в гадкой ухмылке:

– Они заступились за тебя? Хоть одна из твоих дорогих сестер взяла тебя к себе? Как ты можешь думать, что они заботились о тебе, если они не пошли против отца ради тебя?

В этот момент мне кажется, что Кардан его ударит. Моя рука тянется к рукояти меча. Я встаю между ними и готова вступить в драку с Балекином. С удовольствием бы схватилась.

Но Кардан опускается на трон. Гнев уходит с его лица, и говорит он так, словно не слышал последних слов Балекина:

– Тебя отправили в заключение не потому, что я боюсь, и не из мести. Я наказал тебя не ради собственного удовольствия. Ты в Башне потому, что это справедливо.

– Ты не справишься со всем этим в одиночку, – говорит Балекин, обводя взглядом зал. – Ты никогда не заботился о деле, не угождал дипломатам и не следовал долгу, жил ради удовольствия. Дай мне ответственный пост вместо того, чтобы предоставлять его смертной девушке, перед которой, по твоему мнению, ты в долгу и которая приведет тебя только к провалу.

Взгляды Нихар, Рандалина и стражников обращаются ко мне, но Кардан смотрит на брата и после долгого молчания говорит:

– Ты станешь моим регентом, хотя я уже взрослый? Ты пришел ко мне не кающимся грешником, а как хозяин, зовущий к ноге бродячую собаку?

Наконец-то Балекин выглядит несколько смущенным.

– Если я и бывал иногда строг, то только для того, чтобы ты стал лучше. Думаешь, можно быть ленивым, потакать себе и добиться успеха в качестве правителя? Без меня ты был бы никем. Без меня ты будешь никем.

Мысль о том, что Балекин не стал бы так говорить, если бы не верил в свои слова, меня шокирует.

Кардан, в свой черед, слегка улыбается, и, когда он заговаривает, голос звучит уверенно:

– Ты грозишь мне, а себя хвалишь. Ты выдаешь свои желания. Даже если бы я захотел рассмотреть твое предложение, после этой небольшой речи приходится признать, что ты не дипломат.

Балекин в гневе делает шаг к трону, и стражники встают между ним и братом. Похоже, старшему не терпится наказать младшего.

– Ты играешь в короля, – говорит он. – И если тебе это неведомо, то неведомо одному тебе. Отправишь меня назад в тюрьму – останешься без моей помощи и потеряешь королевство.