Афганский караван. Земля, где едят и воюют - Идрис Шах

Афганцы – страстные голубятники, и Забардаст не был исключением. Однажды, прохаживаясь по базару, он увидел мальчика с тремя ручными голубями и спросил их цену.

– Это мои голуби, я их не продаю, – ответил мальчик, которого звали Интикам.

– А если я тебе заплачу за каждого по золотому ашрафи, тогда продашь?

Отец Интикама за целый год столько не зарабатывал, и мальчик подумал, что за эти деньги он купит себе новых голубей и еще много всякой всячины.

– Хорошо, продам.

– Тогда бери птиц и иди за мной.

Забардаст продолжил прогулку, мальчик плелся позади. Наконец они приблизились к большому дому, где жил начальник гарнизона. Забардаст взял у Интикама птиц и вошел внутрь. Мальчик попытался войти следом, но привратник не пустил его.

Интикам понял, что его обворовали. Что он ни делал, никто не обращал внимания на его жалобы. Привратник захлопнул перед ним дверь, затем охранники прогнали его прочь, и даже местный судья, заволновавшись, посоветовал ему не добиваться в этом деле справедливости.

Интикам день за днем наблюдал за домом Забардаста и скрытно следовал за ним, куда бы он ни пошел. Через некоторое время у мальчика возник план. Забардаст часто ходил к одному колодцу полюбоваться на молодых женщин, набиравших воду, и мальчик, переодевшись девушкой, стал ждать его там.

Когда солдафон самодовольной походкой приблизился к колодцу, Интикам, у которого лицо было завешено тканью, стал громко плакать и жаловаться:

– Ай-ай-ай! Я уронила в колодец наш бесценный семейный кувшин, украшенный золотом и серебром! Если я его не достану, меня побьют! Помогите!

Забардаст, рассчитывая на благодарность, выступил вперед:

– Я, несравненный Забардаст, залезу в колодец и вытащу его для тебя, прекрасная моя.

– Он лежит на выступе чуть пониже поверхности, – всхлипывал Интикам. – Надо просто встать там, наклониться, и твоя рука нащупает его. Такая мужественная рука… – льстил ему мальчик.

Мало-помалу, хваля и раззадоривая подлеца, Интикам добился того, что Забардаст мог потерять равновесие и шлепнуться в воду от малейшего толчка. Так и случилось.

Интикам не напрасно был пуштуном и к тому же жителем пограничья. У этих людей с жаждой мести может сравниться только восхищение человеческим великодушием. «Проклятие тебе, Забардаст-хан! – крикнул он в колодец. – Я Интикам, у которого ты украл голубей на прошлой неделе!»

Разъяренный Забардаст изрыгал такие вопли, такие угрозы, что женщины, пришедшие за водой, в страхе разбежались: он клялся, что, когда выберется, десять дней будет убивать каждого встречного.

Несколько часов просидел в колодце Забардаст; в конце концов слух о его положении дошел до гарнизона, и ему на выручку был послан отряд воинов.

Забардаст вернулся домой – но в каком состоянии! Мало того что весь в ушибах и синяках, наглотавшийся воды, едва не утонувший, он еще и буйствовал, рвал и метал как помешанный.

Убедив себя, что подхватил в колодце какую-то ужасную, трудноизлечимую болезнь, что там обитают демоны, Забардаст поглощал все мыслимые пилюли и лечебные настойки, звал к себе новых и новых врачей. Но от всего этого ему делалось только хуже.

Так продолжалось несколько недель. Потом Интикам, притворившись горбатым и волоча ногу, подошел к дому Забардаста и назвал себя странствующим лекарем. Его мгновенно впустили: врачей-калек считают самыми лучшими.

Интикам, когда его привели к начальнику, первым делом спросил, сколько у него слуг и помощников. Затем он каждого отправил с тем или иным поручением – купить для лечения то, принести это. Когда они остались в доме одни, Интикам отбросил маскировку и сказал:

– Знай же, о Забардаст, я Интикам, у которого ты украл голубей. В болезни твоей больше всего виноваты суетность и вспыльчивость, которыми ты страдаешь. Пообещай, что заплатишь мне и перестанешь гневаться на меня за то, что я столкнул тебя в колодец! Тогда здоровье к тебе вернется.

– Ни за что! – рявкнул мерзавец. – Я буду тебя проклинать, пока не умру!

– Раз ты не способен к честности и великодушию, – сказал Интикам, – то мой долг как пуштуна – покончить с тобой, ибо ты пятнаешь мой народ.

Он выхватил кинжал и заколол начальника насмерть.

Об одном афганском эмире давних времен рассказывают, что он три дня посвящал делам государства, потом три дня его нигде не могли найти, потом он опять три дня исполнял обязанности монарха, и так далее в течение многих лет.

Никто не отваживался спросить его о причине столь странного поведения, но догадок было множество. Одни говорили, что он уходит в молитвенное затворничество, другие – что он занимается чем-то предосудительным, третьи – что он страдает припадками безумия…

Потом, как часто бывало прежде, в страну вторглись варвары с севера. Эмир, его военачальники и придворные бежали в высокие горы, чтобы оттуда вести борьбу.

Условия там были очень суровые, и не только вельможи, но даже и воины, непривычные к такой жизни, нередко падали духом. Единственным, кто вселял в людей бодрость, был эмир, проявлявший необычайную стойкость и приспособляемость.

Когда враг был изгнан и двор вернулся к обычному распорядку жизни, визирь восхвалил эмира за то, как он терпел лишения и тем самым поднимал дух остальных.

– Это было совсем не трудно, – возразил эмир. – Ведь я много лет почти половину дней проводил вне двора. Я жил тогда жизнью обычных людей, полной невзгод и тягот. Разве можно править народом, если не знаешь по личному опыту, каково ему приходится?

Есть люди, которые считают, что старинные сказки и притчи любопытны, и только, что к современности они неприменимы.

Но однажды в афганской чайхане я услышал, как древнюю сказку, которая часто встречается в средневековых книгах, применили к нашему времени.

На рассказчика наседал один из слушателей. Он говорил так:

– Времена изменились. То, что раньше было запрещено, теперь разрешается, и наоборот. Прогресс, понятное дело, но трудно привыкнуть к такой эпохе. И что твои сказки? Разве они нам в этом положении помогают? По-моему, нет.

– Они помогают тебе настолько, насколько ты видишь их связь с нынешним днем, – ответил мудрец и продолжил:

– Шел как-то раз человек по лесу. Вдруг на поляне он видит удава, которого кто-то привязал к дереву. Несправедливо, решил человек. И отвязал удава.

Едва он совершил это доброе, по его мнению, дело, удав обвился вокруг него и начал его душить.

Человек закричал: «Зачем ты губишь меня, твоего спасителя?»

«Такова моя природа, – ответил удав. – К тому же я думаю, что это и для тебя лучший удел!»