Фатальное колесо. Шестое чувство - Виктор Сиголаев

И это еще про комсомол не сказано ни слова!

Я ведь до кучи еще и в комитете состою, хотя за семестр был на заседании всего лишь один раз. Удавалось, знаете ли, безнаказанно саботировать. А если чуть тормознешь после пар на втором этаже – глядишь, и ты уже в капкане: главный комсомолец всегда там пасется на заливных лугах, жертв выискивает.

Он ведь у нас новый, кто не в курсе.

Поменялся три года назад при достаточно тревожных обстоятельствах.

И я так скажу – старый хоть и оказался сволочью, но был гораздо демократичнее.

Душевнее, что ли…

Ладно.

Итак, вырвался я из техникума.

Отсюда до Артбухты, где паркуется «Ахтиар», – десять минут вразвалочку. Все-все-все, морские волки, шутит дядя: конечно, не паркуется. Чалится. Ладно, окей – стоит на причале. Ошвартован к берегу. Замер на стоянке. Правильно?

Сам знаю, что… нет.

Этот катамаран уже с Приморского прекрасно видно: белоснежный красавец, хоть и выглядит пузатой каракатицей. Стоит попа к попе рядышком с деревянной «Баркентиной». Только польский выкормыш – все же таки плавающий бар, а наша отечественная «Баркентина» – увы, уже сухопутный пляжный кабак. Такая вот сложная корабельная судьба!

Во избежание конкуренции друг с другом каждый вечер «Ахтиар» загружает клиентов себе на борт за дорогие, надо сказать, входные билеты и отправляется в открытое море. Болтается где-то там на волнах часа четыре и к полуночи – снова на швартов.

Хочешь продолжения банкета?

Пожалте – «Баркентина» рядом. Через полста метров к северу по пирсу. Там можно хоть до утра колбаситься, и дешевле выйдет. Хоть и без натуральной качки под аккомпанемент чаек-калометателей, но тоже не кисло.

Мне желательно встретиться с Пистолетом до выхода судна в море.

Выкидывать за свою собственную авантюру, за это во всех смыслах сомнительное мероприятие лишний червонец мне, советскому студенту, совесть не позволяет. И личная персональная жаба, воспитанная в лучших традициях легкой неустроенности социалистических реалий: дефицита на роскошь, ненавязчивого сервиса, аскетизма и лаконичности вкусов. И это даже не в упрек – советский человек скорее на книги потратится, чем на легкомысленные «гульки» по ночам.

Впрочем… и «советский человек» встречается разный.

Минуя здание театра, мне неожиданно пришло в голову – скверик с кодовым названием «таблетка» и прогулочный катамаран «Ахтиар» находятся точнехонько на одной линии, проходящей поперек бухты.

Случайность? Совпадение?

Или это у меня опять режим паранойи включился? Если и так, то… он не раз мне жизнь спасал, вообще-то. Пусть будет.

Чем не «шестое чувство»?

Вдали, на рейде центральной бухты, – белые барашки волн.

Это значит, что в открытом море за пределами акватории штормит уже не по-детски. Могут и отменить рейс. Хотя… «Ахтиару» шторм не сильно-то и страшен: два корпуса, низкая осадка, повышенная плавучесть и элементы непотопляемости в обоих трюмах. Пассажирское же судно! Это вам не хухры-мухры.

О! Снова корабела включил.

А ведь в жизни по морям ходить даже и не придется. Хотя бы механиком, как учили. Как… сейчас учат. Через год – армия, потом училище и… дальние северные гарнизоны на всю жизнь до дембеля. Где из ближайших морей – лишь море белого цвета, да и до того – полтыщи верст на север…

А что, если в новой реальности действительно стать моряком?

Я аж застыл на этой самой пресловутой «таблетке», качаясь подошвами на одной из ступенек лестницы, ведущей к набережной. Катамаран – как на ладошке. Вот на этой «чучундре», к примеру, почему бы мне не стать механиком? Или мотористом для начала…

Погонял эту «крамольную» мысль в голове, пообсасывал, да и… бросил.

А нужно ли?

Думаешь, для этой цели угораздило меня вернуться в свое детское, а теперь уже – в юношеское тело с мозгами взрослого человека? Вряд ли. Что я вообще знаю о цели своего повторного забега по «фатальному колесу»? Да и есть ли она вообще, эта цель? Вот метаюсь я по своему детству и юности, спасаю кого-то, разоблачаю, с мерзавцами цепляюсь в смертельной схватке, жизнью рискую. Да что там! Умираю порой по-настоящему. Возрождаюсь, как сказочный герой. И что?

Зачем все это? Ради какой идеи?

Видит бог – не знаю.

И… а хочу ли я это знать? Очень хороший вопрос.

Я шагнул все-таки вниз с облюбованной ступеньки. Потом еще с одной. И еще…

Что ж меня прям ноги не несут на это странное судно? Даже в философию ударился, лишь бы время потянуть! А ну, вперед!

Я упрямо сжал зубы и зашагал в обход кончика бухты к причальной стенке на восточной стороне. Мимо старого доброго опорного пункта милиции. Помнят ли меня еще здесь?

А вот уже и трап «Ахтиара» с неизменным вахтенным на посту.

– Здрасте. А Толика можно увидеть?

Молоденький матросик в костюмчике цвета хаки глянул свысока:

– Какого Толика?

– Ну… бармена.

– У нас только кок.

– А кок – Толик?

– Ага!

– Кока хочу! Позовешь?

– А сам что, не ходишь? Болеешь, что ли? Иди, раз надо.

Странные порядки.

А матросик – так просто эталон гостеприимства.

– Спасибо, дорогой. Порадовал.

– Шагай-шагай себе!

Ну вот за что он меня невзлюбил?

Я не торопясь поднялся по трапу на судно. И где здесь, интересно… камбуз? Толик – кок! Умора. А белый колпак у него есть? Он именно под него себе виски равняет? И полуведерная поварешка у него должна быть! И компрессор… для продувки макарон.

Что-то я развеселился не на шутку.

Так, это центральный трап, надо думать. Зеленая ковровая дорожка, защелки на ступенях, чтоб при качке эта красота в сторону не съехала. Должна вести в зал для дискотек, что на прогулочной палубе. Да, я не ошибся: широкое пространство от борта до борта. Даже каютой язык не поворачивается назвать. Справа помост для аппаратуры: знакомое все – колонки, усилки, гитары. Даже что-то напоминающее мне… Да ладно. Совпадение. А вот слева от меня – уже что-то похожее на бар. И за стойкой кто-то в джинсе и фартуке спиной ко мне активно натирает стеклянные полки ветошью.

Без колпака. Непорядок.

– Превед, Пистолед!

Джинсовый замер с тряпкой наперевес, потом стал медленно оборачиваться на голос. Стрельнул глазами по сторонам, потер нос озадаченно, другой рукой попытался куда-нибудь под стойку незаметно засунуть ветошь.

– Чего надо?

– Шоколада! – вспомнил я Анискина, ну и… Корнея Чуковского прицепом. – Не слышу радости в голосе.