Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

– Освободите дорогу! – солдаты рявкают на слуг, многие из которых не могут сдержать слез.

Я поворачиваю голову и вижу другую группу людей, они одеты в придворные наряды, похоже, один из них упал в обморок. Я следую за слугами, поспешно прохожу мимо в надежде, что они выведут меня обратно в крыло, отведенное для прислуги. Но кто-то натыкается на меня, а затем рука, заключенная в броню, хватает меня за локоть и тянет в другую сторону.

– Подождите! – протестую я. – Вы схватили не того человека!

Солдат, задержавший меня, останавливается и наклоняется ко мне, слегка приподнимая шлем, чтобы показать лицо.

– Кан? – я тут же подавляю вздох, осознав свою ошибку, когда так открыто произнесла его имя вслух. Я говорю быстро, надеясь, что нас никто не подслушивает: – Ты не пришел прошлой ночью.

Но я сразу же жалею о сказанных словах. Звучит так, будто я хочу слишком многого, словно чересчур откровенна.

– Я не был уверен, что ты захочешь встретиться со мной снова, – отвечает Кан. Я мельком замечаю его улыбку, прежде чем его лицо снова скрывается под шлемом.

Едва я успеваю ему ответить, над нами нависает еще одна тень: солдат, чей шлем украшен торчащими золотыми крыльями. Прекрасные узоры на его наплечниках и гравировка с изображением демона на нагруднике указывают на человека высокого ранга. Я замираю, будучи уверенной в том, что он разглядел маскировку Кана.

– Слуг обязали вернуться в свои резиденции, – сообщает он. – По приказу канцлера.

– Принято, маршал, – Кан быстро складывает руки в благодарственном жесте, и его рука тут же возвращается к моему локтю. – Пойдем.

Мы идем так быстро, как только можем, нога в ногу, пока не минуем сады и еще одни лунообразные врата. Мы вернулись к Саду Ученых, который расположен напротив черных шпилей библиотечной пагоды.

– Вниз, сюда, – указывает жестом Кан, и мы сворачиваем за угол на Тропу Созерцания. Вздрогнув, я узнаю каменных львов, а также черные и белые камешки. В сознании всплывает приказ принцессы: «Узнай, что он замышляет».

Внезапно меня охватывает ощущение, будто я блуждаю по лабиринту колючих зарослей ежевики и каждый поворот таит в себе угрозу.

Убедившись в том, что поблизости нет любопытных ушей, Кан снимает шлем.

– Когда я услышал, что новости о смерти императора обнародовали, я понял, что момент, когда она еще могла сделать выбор в мою пользу, упущен, – голос Кана звучит слишком близко и серьезно. Чересчур небрежно для человека, который говорит о своей возможной казни. – Но я не хочу, чтобы ты запомнила меня как человека, который не держит своего слова.

«Еще увидимся». Обещание столь невесомое, подобное опадающим лепесткам.

– Как думаешь, что она решит? Отменит изгнание или… – я даже не могу сказать этого вслух.

Кан склоняет голову.

– По крайней мере я умру, сражаясь за свой народ.

Признание парня напомнило мне о его искренности, когда он сказал, что попросит о снисхождении, но не для себя, а для своего дома. «Серебряная игла» уже сказала мне всю правду. Если то, что я смогу выведать у него, развеет подозрения принцессы, возможно, в таком случае его жизнь будет сохранена.

– Ты знаешь выход из дворца? – спрашиваю я.

По другую сторону стены слышен топот ног, и Кан тянет меня в следующую беседку, украшенную деревянной резьбой с изображением цветов. Рядом с ней выросла небольшая бамбуковая роща.

– Почему ты спрашиваешь?

«Чтобы провести с тобой больше времени. Чтобы узнать больше твоих секретов. Чтобы спасти… или разоблачить тебя».

Мне следует тщательно подбирать слова.

– В каком-то смысле наши пути пересекаются. Совсем скоро ты предстанешь перед судом принцессы, а мое будущее решится в следующем этапе состязания, – я провожу пальцем по бамбуковой глади, поражаясь тому, как здесь еще что-то растет, на этом маленьком клочке земли, под ограниченным кусочком неба. – Но ты вспомнил о нашем дне в Цзя, и я поняла, как счастлива была тогда. Свободнее, чем когда-либо. Интересно, сможем ли мы повторить это, хотя бы на час?

Поначалу я нерешительно цепляюсь за эту связь, но по мере того, как продолжаю говорить, слова начинают набирать силу. Я ощущаю вкус сладости грушевого леденца на языке, который воспламеняет и другие воспоминания – тепло «Золотого ключа», когда мы касались друг друга. Близость, которую я одновременно боялась и ждала. Может, я притягивала магию, приближая его к себе, но, в свою очередь, магия притягивает меня, делая ближе к нему.

– Если бы ты могла выбраться в город, куда бы ты пошла?

– Я слышала о магазинах, где торгуют чашками, вырезанными из слоновой кости. О еде с севера, которую я еще не пробовала. Но, если я проиграю в состязании, мне придется вернуться домой и бросить все мечты, связанные с шеннон. У меня нет денег, чтобы пройти обучение и сдать экзамены. – И, конечно, в случае если я провалю этап, я потеряю Шу. Я вся дрожу.

Мама говорила, что в словах есть сила, в надеждах, которые мы вдыхаем в бытие. Недосягаемая мечта висит передо мной, подобная звездам в небе, мое стремление к другой жизни. К жизни, в которой у меня была мама, но потом я ее потеряла. Она сумела найти смысл в своем новом занятии, но я все еще его не обрела.

– Раньше… может, это и было возможно, – отвечает Кан, – но сейчас мое лицо знает каждый в городской страже. Мне не так легко путешествовать в этой маскировке, и не думаю, что у меня получится свободно передвигаться по рынку без шлема.

– Это дурацкая идея, – я пожимаю плечами, пытаясь скрыть то, как сильно я переживаю. Но я действительно волнуюсь, причем намного сильнее, чем думала.

Небольшая часть меня верила, что, возможно, шеннон-ши заинтересуются мной во время состязаний, когда увидят мой потенциал, и сделают меня ученицей. Но после моей промашки во время первого испытания сомневаюсь, что сейчас кто-то захочет взяться за мое обучение. С учетом того, что теперь состязание закрыто для публики, мои шансы равны нулю. Если я не выиграю, мне не удастся спасти Шу.

Если только я не получу обещанную помощь от принцессы в обмен на шпионаж: камень, способный исцелить мою сестру, и достаточное количество денег, чтобы я смогла позаботиться о родных.

– Моя мама рассказывала мне о частных садах, возделываемых семьями ученых, и о публичных садах Цзя, где каждый может прогуляться и полюбоваться цветами, – я цепляюсь за любую возможность провести время наедине с ним, не отвлекаясь ни на что. – Порой меня душит это место, здесь всегда есть зрители, которые только и ждут момента, когда ты оступишься… – я замолкаю.

– Я понимаю, – мягко отвечает Кан. – Это место, где ты никогда не можешь сказать наверняка, желают ли люди тебе зла или хотят добра. Это как раз то, чего я не ожидал найти в Лучжоу. Место, где люди говорят то, что думают, и имеют в виду то, что говорят.