Посмотри на неё - Лори Элизабет Флинн

На следующий день моим родителям позвонили на домашний телефон. Их и Табби вызывали к директору Стэнтону. Я слышала, как они об этом говорили, прижавшись ухом к двери родительской спальни, словно маленький любопытный ребенок. Что ж, именно такой меня все и считали.

– У нее проблемы, – сказала мама. – Райан, мы должны помочь ей.

После этого папа сказал то, что я никогда не смогу забыть.

– Паула, ты же помнишь, что случилось в прошлый раз. Иногда мне кажется, что она и есть проблема.

Наш отец был предателем. Очередной мужчина, который не верил девушке, когда та кричала правду прямо ему в лицо.

Я никогда не узнаю, что произошло на той встрече с директором. Я лишь видела, как они выходили из машины. Папа вылез из-за руля, мама – с пассажирского сиденья рядом с водителем, а Табби выбралась с заднего сиденья. На ней было платье, которого я прежде на ней не видела. Оно было длиной по колено и застегнуто на все пуговицы. Волосы Табби были убраны назад при помощи ободка для волос. Я видела в ней ту, кем она и являлась: юную, напуганную девушку.

Когда мы пришли в школу в понедельник, шкафчик Табби снова выглядел, как обычно. Я никогда не спрашивала ее о тех словах, что были на нем написаны, и были ли они правдой. Я никогда не спрашивала ее о том, что заставил ее сделать Марк. Я никогда не спрашивала, но я должна была спросить. Правда в том, что никто не помог Табби тогда. Так что вина за все то, что случилось позже, лежит на всех нас.

ИТАК, АБОРТ. Все думают, что это я сделала то фото рядом с клиникой, но, поверь мне, это была не я. Я знала, что Табби спала с парнями, так что я думала, что она предпринимает меры предосторожности, если ты понимаешь, о чем я. Я вот начала принимать противозачаточные в прошлом году, когда встречалась с Брейдоном Холлом, хотя мы так с ним и не переспали. Во всяком случае, я ошибалась насчет Табби. Может, она точно такая же, как все мы. Так же боится просить парня поискать презерватив, потому что это портит момент, а испорченный момент может показаться хуже, чем испорченная жизнь.

Я узнала про аборт от Лесли Сирс. Лесли знает, что я ненавижу Табиту, и вот однажды она подошла к моему шкафчику, чтобы рассказать о том, что ее старшая сестра видела Табиту Казинс рядом с клиникой, специализирующейся на абортах, и как та проталкивалась сквозь толпу чокнутых христиан с их плакатами типа «ТВОЙ РЕБЕНОК ВСЕГО ЛИШЬ РАЗМЕРОМ С КУЛАК».

– А доказательство есть? – спросила я, и оно было. Фотография. На ней не видно лица Табби, но это и не нужно. На Табби была толстовка, в которую она постоянно куталась, будто та спасала ее от всяких напастей. Таким образом она всем в школе говорила: «Я встречаюсь с парнем из Принстона».

Признаю, я не слишком горжусь тем, что было дальше. Что я сделала дальше. Я создала профиль в «Инстаграме» лишь затем, чтобы выложить это фото. После этого я отправила ссылку Марку. Я рискнула отправить ее на школьный его e-mail. Я предположила, что он еще ни о чем не знает, потому что на той фотографии его с ней не было и он не держал ее за руку.

Да, он ни о чем не знал. Он ответил на мое письмо, написав, «кто ты?».

Конечно же, я писала не со своего настоящего электронного адреса, поэтому Марк не мог знать, кто ему писал. Я не собиралась ему отвечать, но затем мне стало стыдно или, может, просто скучно, если совсем уж откровенно. В общем, я написала ему следующее: «Мне жаль, что тебе пришлось узнать обо всем таким образом, но это лучше, чем оставаться в неведении». И после этого, прямо перед тем, как нажать «ОТПРАВИТЬ», я добавила: «Ты должен знать, какая она на самом деле».

Больше я от него ничего не слышала.

И, знаешь, я чувствую себя несколько виноватой. Да, ясное дело, это не я столкнула его с Раскола. Но мы в школе проходили такую вещь, как эффект бабочки (есть еще, кстати, такой отвратительный фильм с Эштоном Кутчером). Так вот, суть этого эффекта в том, что все, что мы делаем, может привести к чему-то значительному и даже далекому. Может, Марк не хотел обсуждать аборт, пока они не оказались в лесу, где никто не мог бы подслушать их разговор, а она разозлилась и толкнула его.

Но некоторые люди верят ее словам. Точно так же, как когда-то верила им я. На одной из вечеринок у Элли в начале этого года, когда у Табби и Марка были отношения на расстоянии, а Бэк впервые назвал меня «сладкой». Она наблюдала за нами, а чуть позже подловила меня в ванной комнате, что мне показалось очень агрессивным. Однако она всего лишь села на тумбочку, пока я добавляла больше выразительности глазам при помощи подводки.

– У тебя классные губы, – сказала она. С чего бы ей такое говорить, да? – Тебе бы их выделить. Вот, возьми.

Она вытащила из сумочки и протянула мне помаду вишневого цвета, которую я бы ни за что не нанесла. Сейчас я ее даже не найду. Может, я выбросила ее, потому что мне было ненавистно принимать подачки от Табби. Название у помады было «Убийца парней», я не шучу.

– Спасибо, – пробормотала я, надеясь, что Табби уйдет.

На ее нейлоновых колготках были дырки, но как бы они были сделаны нарочно, что выглядело весьма трешово. На следующей вечеринке, как бы неловко мне ни было в этом признаваться, я пришла в таких же колготках. Не потому что мне хотелось быть похожей на нее, а потому что мне хотелось, чтобы Бэк смотрел на меня так же, как смотрел на нее.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала Табби. – Между нами все кончено. И я думаю, что ты ему подходишь. Ему нужно быть с примерной девочкой.

Она спрыгнула с тумбочки и провела рукой по моим волосам, как это делала моя мама, пока не стала крутить шашни с незнакомыми мужиками в барах.

Я позволила ей уйти, ничего не сказав. Что я вообще должна была ей ответить на такое? Позже, когда я пыталась уснуть, я придумала кучу хороших ответов: «Мне не нужно твое одобрение. Я делаю что хочу. Если хочешь войны, то давай начнем». И еще для параллельной вселенной, в которой наши взгляды встретились в зеркале, я сказала: «С чего ты так уверена, что я примерная девочка?»

Такое ощущение, что в тот вечер Табби прокляла меня в ванной, и каждый последующий день я пыталась доказать, что она ошибается и что я вовсе не примерная. Ты меня теперь немного знаешь, да? Я не подарок.

Меня удивляет то, что миру потребовалось так много времени, чтобы узнать о ее аборте. Но я рада, что теперь все знают, потому что это часть всей истории. И давай кое-что проясним. Я не осуждаю ее за то, что она решила сделать аборт. У нас у всех есть право выбирать, что делать с собственным телом. Я осуждаю Табби, потому что сомневаюсь, что она знает, кто был отцом этого ребенка.