Пылающая полночь - Антон Демченко

— Спровоцировали, значит. Пятеро на одного… ну-ну. Да еще и дуэли… Интересно. — Я, честно говоря, от таких новостей слегка опешил.

— О! А вы не согласны с такой трактовкой, значит? Ну-ка, ну-ка, поведайте старой ищейке свое видение происшедшего. Очень интересно послушать, да, — тут же прищурился следователь.

Что ж, почему бы и не рассказать? Не оставлять же такого славного собеседника в плену заблуждений. Кстати, надо бы не забыть попросить его о встрече с тем уцелевшим разбойником… точнее, ходоком Робара. Но это позже.

Рассказ не занял много времени. Следователь, надо отдать ему должное, не стал особо терзать меня вопросами и, внимательно выслушав и записав мою историю, протянул заполненный допросный лист… не забыв при этом смерить меня испытующим взглядом, словно сомневаясь в том, что я знаком с грамотой.

— Прочитайте и, если нет возражений по записанному с ваших слов, подпишите.

Я пробежал по тексту взглядом и, чуть подумав, подписал лист там, где указал следователь. Забрав бумагу, Барн кивнул и, аккуратно разгладив ее на столе, вложил в папку, куда отправились и остальные документы.

— Свободны, егерь Дим. Ждите приглашения в суд как потерпевшая сторона.

— Это обязательно? — скривился я, поднимаясь из-за стола. Следователь только плечами пожал.

— Нет, конечно. Свидетельство я снял, а суд и без вашего присутствия обойдется… но мало ли что вы захотите добавить к своим нынешним показаниям, а? — хитро ухмыльнувшись, проскрипел Барн.

— Да я вроде бы уже все рассказал, что там еще добавишь? — недоуменно проворчал я.

— Молчи, Дим. За умного сойдешь, — неожиданно вмешался сосед, и я… послушался. Уж больно серьезный тон был у духа. Но, уже взявшись за дверную ручку, притормозил. С этими непонятками я чуть не забыл, что хотел спросить!

— А что с тем выжившим? Могу я с ним увидеться?

— Для чего? — делано лениво поинтересовался следователь.

— Да хотя бы чтобы спросить, зачем ему врать понадобилось, — пожал я плечами.

— Увы, сударь Дим, — развел руками Барн. — Встретиться с ним вы не сможете при всем желании. Помер ваш противник не далее как вчера, на закате. Сердце прихватило во время первого же допроса.

— Ой, гадость какая. Линяем отсюда, Дим. — Если бы мог, сосед скривился бы, словно лимон целиком сожрал. Ручаюсь.

Подстава… натуральная подстава! Пока носитель шагал по улицам Ленбурга, стремясь как можно быстрее добраться до купальни и своей комнаты на постоялом дворе Арса, я вновь и вновь прокручивал ход беседы со следователем и все больше убеждался в том, что мне очень, просто дико не нравится происходящее. Бандиты, оказавшиеся людьми Робара, их провокация, которой не было. Стычка представителей двух разных цехов и, наконец, смерть последнего нападавшего. Точнее, его вранье следователю и смерть. Нехорошо. Совсем нехорошо.

Можно, конечно, попытаться представить, что все это лишь последствие вспыльчивости и дурного нрава Робара, обиженного провернутой у него под носом операцией по созданию конкурирующего цеха. Но тут есть пара фрагментов, напрочь выпадающих из мозаики событий. Во-первых, сама атака гильдейцев. Понятно, что бить напрямую по советнику бургомистра или тем более по его преосвященству синдик городского цеха не посмеет. Если с дедом еще туда-сюда, городской советник ему все же ровня, то протопресвитер Меча — птица совсем другого полета, и Робар это прекрасно понимает, не может не понимать. За тявканье в сторону Церкви его в порошок сотрут, просто для профилактики и чтобы задавить иллюзии иных возможных «храбрецов».

Значит, трогать этих двоих синдик не станет ни при каких обстоятельствах. Остаются представители нового цеха. А кто больше всех суетился в процессе создания новой гильдии, если не считать советника и инквизитора? Мой носитель, который к тому же является близким родственником того самого советника и входит в застольную дюжину созданной гильдии. То есть пусть временно и ограниченно, но является одним из ее руководителей.

Что ж, учитывая нрав Робара, удар по такой цели, как выражение его отношения к происходящему и предупреждение для нового цеха, вполне логичен. Одно «но»… в этом случае люди синдика могли переломать Диму кости, покалечить и отправить его в госпиталь на долгое излечение, но убить — значило бы объявить войну всей гильдии пустынных егерей. На это синдик ходоков не мог пойти в принципе. Давить, вставлять палки в колеса, выживать конкурентов из Ленбурга — это одно, но прямое столкновение обернулось бы очень большой кровью и однозначно привело бы лишь к одному результату: полному запрету на любые объединения ходоков. И тем не менее люди Робара атаковали Дима именно с целью убийства. Первый фрагмент.

А в качестве второго выступает смерть последнего нападавшего. Сердечный приступ у ходока, не дожившего даже до сорока лет? Не смешно. Сердце любого ходока — тот еще неубиваемый насос, могу утверждать это наверняка. Зря я, что ли, штудировал воспоминания Дима о его учебе у деда? Он, конечно, больше алхимик и зельевар, чем целитель, но кто может знать о человеческом организме больше, чем ученый, разрабатывающий боевые эликсиры? Те самые эликсиры, которыми ходоки укрепляют организм, чтобы пережить очередной выход в Пустошь, между прочим. В общем, не верю я в приступ. Следовательно, мы имеем дело с убийством. Да только убрали этого неудачника уже ПОСЛЕ того, как он заговорил. Убили прямо в Дозорной башне, замечу. Опоздали? Может быть, может быть, в жизни случается всякое. Но опять же сильно сомневаюсь, что тот, кто сумел организовать смерть человека в подвалах стражи всего за одни сутки, мог бы допустить такой промах.

— Ты — параноик, знаешь? — заключил Дим, когда я поделился с ним своими мыслями.

— Может быть, — протянул я в ответ. — Но лучше жить, лелея свою паранойю, чем помереть доверчивым идиотом.

— Я не ослышался? — хохотнул носитель. — Это мне говорит некротический казус?

— Вот-вот. Считай, получил мудрость всего загробного мира из первых рук, — фыркнул я, даже не подумав обидеться. А собственно, на что? Факт есть факт. И обижаться на него так же бессмысленно, как бить лавку, о которую ушиб ногу.

— Ладно, мудрец. Я посоветуюсь с дедом, посмотрим, что он скажет по этому поводу, — заверил меня носитель, и я чуть успокоился.

Зря, очевидно. Когда умытый и сытый Дим явился в гости к старому Вурму, тот встретил внука довольно прохладно. Нет, алхимик ни в чем не обвинял моего носителя, но настроение у него было не ахти. Мне со стороны, если можно так выразиться, было хорошо видно, что хозяин дома чем-то всерьез обеспокоен, и если не ошибаюсь, волнение это было очень даже связано с его внуком. Ощущение, что мы с Димом вляпались в какие-то неприятности, росло.

— Отец Тон проверил Робара после этого… инцидента, — задумчиво проговорил дед, мимоходом кивнув слуге, вновь наполнившему его кубок вином. — Тьмы в нем не прибавилось. Конечно, это не абсолютное доказательство, но этот факт позволяет предположить непричастность синдика к нападению на тебя.