Пылающая полночь - Антон Демченко

На миг замерев перед живописной картиной устроенного мною побоища, сержанты переглянулись и… тяжело вздохнули. Ну да, понимаю и сочувствую. Это же у них теперь сколько забот прибавилось, ха! Кто бы мне посочувствовал… И на встречу с протопресвитером я теперь точно опоздаю.

— Сударь… — Пока подчиненные осматривали поле боя, командиры добрались до меня. И теперь стояли в паре шагов, настороженно поглядывая на мои руки. Правильно, наверное. Если со стороны смотреть, так меня в этой ситуации, пожалуй, вообще надо под прицелом арбалета держать. На всякий случай.

— Дим Гренадер. Свободный ходок, прошу прощения, теперь уже пустынный егерь, — кивнул я напряженно взирающим на меня сержантам. — Вы что-то хотели спросить?

— Э-э-э… что здесь произошло, сударь Дим? — Старший из двух стражников, пришел в себя быстрее своего более молодого коллеги.

— Нападение. Пятеро разбойников напали на меня. Еще и четверти часа не прошло, — ответил я. — Двоих я точно насмерть зашиб, один наверняка жив, а еще двое… пятьдесят на пятьдесят.

— А… — заговорил было второй сержант, но его перебил возглас одного из стражников, занятых осмотром тел:

— Господин сержант, здесь живой!

Я лениво глянул в сторону завопившего бойца и кивнул. Ну да, стоит как раз рядом с тем разбойником, что схлопотал эфесом в зубы. А вот отправленный мною в полет к стене бандит, кажется, не выжил. Скулить перестал, да и взгляд остекленел. Точно труп.

Как и следовало ожидать, вместо визита в собор мне пришлось отправляться в Дозорную башню, в гости к страже. Точнее, в охраняемые ею подвалы, где содержатся дожидающиеся суда неудачники, к которым я вскоре и присоединился. Хорошо еще, что камера в здешних темницах мне досталась вполне удобная. Прохладно, конечно, но после жары, царящей наверху, это даже неплохо. А так стражники удивительно приветливые, настолько, что не только снабдили меня чернилами и бумагой, но даже передали деду мою записку, в камере сухо и довольно светло благодаря расположенному на недосягаемой высоте оконному проему, забранному не частой, но массивной решеткой. Да и сенник мало чем отличается от тюфяка в моей комнате на постоялом дворе. В общем, вполне неплохое место для кратковременного отдыха. Если бы не еда… впрочем, если представить, что я вновь на мели и вынужден жрать ту кашу, что подает Арс своим безденежным постояльцам, сходство станет почти полным.

— Эй, Гренадер! На выход. — Глухо лязгнули засовы на толстой, набранной из досок мореного дуба двери, скрипнули мощные петли, и в дверном проеме возникла массивная фигура стражника. Несмотря на свой звероватый вид, Линг оказался вполне вменяемым человеком и отнесся ко мне как к новому постояльцу его «гостиницы», почти по-дружески. Настолько, что прошедшие три дня моего заключения мы провели с ним за игрой в нарды под терпкое домашнее вино. Ну да, история о моем «великом сражении» с пятеркой оборзевших разбойников довольно быстро разошлась среди стражников и, очевидно, нашла отклик в их душах. Ничем другим объяснить подобное отношение к своей персоне, как и тот факт, что мне были выделены такие «королевские покои» вместо настоящей подземной темницы, каковых в Дозорной башне хватает, я не могу.

— Что, уже суд? — поинтересовался я, поднимаясь с лежака.

— Суд? — хохотнул Линг. — Не для тебя. Люди бургомистра уже все выяснили. Подпишешь лист видока — и свободен. Давай-давай, пошевеливайся! Впервые вижу такого ленивого заключенного. Будь я на твоем месте, уже бежал бы к выходу, а ты тут рассусоливаешь!

— А куда торопиться-то? — пожал я плечами. — У вас же здесь не тюрьма, а какой-то курорт. Тепло, светло, отдыхай не хочу. И никаких забот, самое главное. Никто никуда не гоняет, ничего не требует… красота.

— Топай уже. Курортник, — хмыкнул Линг, подталкивая меня к выходу. — А то следователь с закатом уйдет домой — и останешься здесь еще на день.

— Так, может, я того и желаю, — улыбнулся я.

— Вот все вы, ходоки… с придурью, — отозвался стражник, отпирая дверь, ведущую из коридора на винтовую лестницу.

Два десятка вытертых каменных ступеней привели нас на первый этаж башни, где располагались служебные помещения стражи. Кабинет имперского следователя оказался небольшой каморкой. Здесь не было личных вещей, да и вообще помещение производило вид абсолютно нежилого. Стол, пара тяжелых лавок да алхимический светильник под низким потолком, вот и вся обстановка. Да какая обстановка, здесь даже окна нет.

— Вот не думал, что кабинет следователя может быть хуже камеры, — неподдельно удивился я.

Сидящий за столом напротив входа седой и слегка обрюзгший господин, с хрипом втянув ртом воздух, глянул на меня прозрачными рыбьими глазами и, скривившись, молча указал на свободную лавку. М-да, это как же нужно было помять физиономию, чтобы целители не смогли привести нос бедолаги в порядок, дав ему возможность нормально дышать?

Пожав плечами, я последовал столь вежливому предложению и уставился на следователя. Форменное сюрко слегка засалено, фигура грузная, чуть оплывшая, но руки даже под плотной тканью бугрятся мышцами, а на ладонях характерные мозоли. Да и кольчужная рубаха под сюрко выглядит ухоженной. Несмотря на немалый возраст и комплекцию, хозяин кабинета следит за экипировкой и явно не пренебрегает тренировками. О том же говорит и длинный меч, прислоненный к столу рядом с ним. Потертая, лоснящаяся кожа на рукояти ясно говорит о том, что оружие это далеко не парадное, и его владелец уделяет работе с ним немало времени.

— Итак, сударь Дим, до недавнего времени свободный ходок, а ныне представитель цеха пустынных егерей. Сын Менара Гривы, внук ленбургского советника Вурма. Правильно?

— Именно так, — кивнул я, с некоторым трудом поняв тот скрип, что мой собеседник считает своим голосом.

— Не поверишь, Дим. Первый раз имя деда слышу, — встрял сосед. Пришлось его одернуть. Если он мне в уши дуть будет, могу речь следователя не разобрать — уж больно тихо и невнятно он… скрипит. Хотя в том, что дух не слыхал раньше имени деда, ничего удивительного нет. Он же бóльшую часть своих знаний об окружающем мире черпает из моих воспоминаний, а я не имею привычки называть старого по имени. Да и окружающие его больше господином алхимиком, а теперь господином советником кличут. В общем, ничего удивительного в этом факте нет.

— Следователь Барн. Что же вы так, сударь Дим? — покачал головой хозяин кабинета, вороша разложенные перед ним на столе бумаги. — Ваш цех только-только появился, а уже устраиваете дрязги с гильдией уважаемого Робара?

— А он здесь при чем? — не понял я.

— Ну как же, стычка у вас с кем была? — делано удивился следователь и, не дождавшись моего ответа, продолжил, ткнув пальцем в один из документов: — С ходоками ленбургского цеха. И какой же вывод можно сделать из этого факта, милостивый государь? Не успели свободные ходоки наконец собственную гильдию создать, а уже нос задрали. Нехорошо. Оно конечно, единственный выживший из ваших противников признал, что их компания вас сама на драку спровоцировала, но ведь это же не повод, чтобы их на тот свет отправлять. Вы же все-таки не дворяне какие, чтобы по поводу и без дуэлировать, а? Или у нынешних ходоков ленбургские обычаи уже не в чести?