Кто кого предал - Галина Сапожникова

Предполагалось, что наша встреча будет выглядеть совершенно иначе. Что командир снова построит их в линейку, как в известном невзоровском фильме, и скомандует своим узнаваемым низким голосом: «Отряд! Слушай боевой приказ!» А потом эти атланты сядут рядком и расскажут о том, как пытались удержать небо СССР на каменных руках…

Увы: Болеслав Макутынович ушел из жизни, так и не сказав последнего слова. От интервью на протяжении нескольких лет категорически отказывался, не желая ни отмываться, ни оправдываться. Поэтому говорить за него и рассказывать историю отряда будут другие: начальник дежурной части Виктор Рощин, офицер аналитического отдела Александр Степаненко, эксперт-криминалист Александр Станкевич и сержант Юрий Рахман. 25 лет, прошедших со времени самых главных и самых славных событий их жизни, конечно, оставили свой след. Дело не в седине — просто все они наконец избавились от иллюзий. Для одних Литва — родина, которая им до сих пор снится. Для других — заноза, которую хотелось бы выдернуть и не вспоминать. Объединяет их одно — все они этой самой родиной прокляты, — лучше черта помянуть, чем вильнюсского омоновца.

«В нашем доме живут даже настоящие, чистые омоновцы-литовцы. Я не буду озвучивать их фамилии, потому что у них в Литве живут близкие родственники. Это я спокойно могу говорить, потому что у меня мама в прошлом году умерла. Мне уже там ничего не сделают», — доверительно рассказывает Виктор Рощин. Остальные напряженно слушают. Каждый из них готов отвечать за свои слова, но, чтобы не терять логику и не отвлекаться на детали, лучше сделать их ответ коллективным.

«Оружие для него собирали со всей Литвы»

— Кому принадлежала идея организовать ОМОН?

— Это был приказ Москвы. ОМОНы тогда создавались во всех республиках, областных городах и городах-миллионниках, в связи с резким ростом уличной преступности. Понадобились подразделения, которые могли бы противостоять массовым беспорядкам и групповому хулиганству. Костяк вильнюсского ОМОНа составили сотрудники вильнюсского батальона патрульно-постовой службы, который считался одним из лучших подразделений ППС Союза. В ОМОН набирались спортивно подготовленные люди, служившие в милиции. По оперативным каналам мы получали информацию о том, как националисты из Департамента охраны края пытаются вооружиться. Оружие собирали со всей Литвы — с охотничьих хозяйств, спортивных секций, из школьных кабинетов начальной военной подготовки. Когда началась вся эта националистическая вакханалия, на оружие милиции многие положили глаз. Но батальон ППС считался «красным», считалось, что туда лучше не лезть. И когда вышел приказ о сдаче оружия, Виктор Рощин с ребятами согласно распоряжению МВД СССР забрал 40 автоматов и передал их в ОМОН, куда они и предназначались. Именно за это литовская прокуратура его все эти 25 лет и разыскивает, а вовсе не за 13 января 1991-го. Никто из нас четверых на тот момент в ОМОНе еще не служил.

Никому из бывших вильнюсских омоновцев не удалось больше устроиться на работу в милицию. Фото Г. Сапожниковой.

— Что, по-вашему, стояло за этими событиями на самом деле?

— 8 января правительство Литвы резко, в несколько раз, подняло цены на продукты питания. Плюс общий фон: настолько витало в воздухе это напряжение, что в открытую призывалось захватывать русскоязычные школы и детские сады. Возле Верховного Совета был большой митинг, и представители трудовых коллективов попытались пройти вовнутрь. Еще не расколовшийся вильнюсский ОМОН охранял Верховный Совет, бойцы видели, что происходило в самом здании. Там было очень много боевиков. Даже старые националисты — и те вылезли, в мундирах и фашистских крестах. У многих в руках были немецкие винтовки времен Великой Отечественной войны.

— Как вы относитесь к версии о некоей третьей силе, которая спровоцировала трагедию?

— Этой силой были Департамент охраны края и «Саюдис». По нашим данным, в людей, скорее всего, стреляли в том числе и сотрудники уголовного розыска министерства внутренних дел Литвы, из укороченных автоматов калибра 5,45. К телебашне и телецентру привозили автобусами детей из детских домов. Ресторанам и кафе были даны указания заготовить питание, которое привозили специально к Верховному Совету, к телецентру и телебашне. В общем, все то же самое, что было на киевском майдане, только жертв меньше. Сейчас люди уже ко всему привыкли, и 10, 20, 30 убитых никого не впечатляют. А тогда это было дико — убитый человек… Один из нас служил в экспертно-криминалистическом отделе МВД и по роду службы ездил в морг. Так вот: тамошние работники рассказывали, что наутро, когда начали считать убитых, в морге находились тела, которые не подходили под категорию жертв ни по каким критериям. Как будто их набрали со всех случаев, которые произошли в ближайших к Вильнюсу районах за сутки, и свезли в одно место. Все эти материалы были переданы литовской прокуратуре.

«Аврора» на Нерисе

— Все вы пришли в ОМОН совсем не в дни его расцвета — в мае 1991-го, когда уже было понятно, что ситуация в стране не из лучших. И тем не менее перешли.

— Надеялись, что все встанет на свои места. Страна большая, думали, что ТАКИМ ее конец быть не должен. Мы даже в первый день путча еще были уверены, что все закончится хорошо. А на второй день начали пить водку…

— Каково вам было жить в шкуре изгоев все эти несколько месяцев до путча? Вас в Литве боялись?

— Уважать — уважали. Знали, что в обиду своих не дадим. Одни люди давали нам хлеб и яблоки, а другие плевали в спину. Для одних мы были героями, а для других изгоями. Все мы были молодые, горячие — казалось, что нам море по колено и мы ничего не боимся. И фотографии наши развешивали на заборах, и угрожать пытались, но такое было чувство братства, что ничего казалось не страшно! Руководство Литвы нас, конечно, очень боялось. Стоило нам проехать один раз на БТР в полутора километрах от Верховного Совета, как они поднимали по тревоге все свои вооруженные силы. Мы всего-навсего обкатывали мотор, до телебашни прокатились и вернулись обратно — чтобы бэтээры не застаивались, их же надо прогревать. А те сразу в крик: идут на штурм, идут на штурм… Можно рассказать анекдотичный случай? Нам надо было отвезти обзорную справку в военный отдел ЦК Компартии Литвы, а там стояли гаишники. Мы друг друга знали в лицо, здоровались, участвовали когда-то в одних операциях. Выходим из машины, говорим: «Тут рельсы положим, там положим… Пацаны, среди вас машинисты есть?» Нету, а что? Да вот, бронепоезд сейчас пригоним, рельсы будем класть, а машинистов не хватает… Вы не поверите, на телевидении на следующий день передали, что бронепоезд будет штурмовать Верховный Совет… Мы тогда пустили следующую «утку» — что якобы гоним «Аврору» с Питера и она по Нерису подойдет к Верховному Совету. Они и на эту шутку купились тоже.

— После 13 января, по логике, в обществе должен был возникнуть страх по отношению к человеку с ружьем…

— Нет, все это больше походило на игру. Все было в новинку. Кто-то играл в независимость, кто-то защищал свою страну.