Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер

– Сию минуту, госпожа.

Помощник судьи стал поднимать с постели служанку – на подушке остался кровавый венец, – а Тибо накинулся на супругу:

– Во имя неба, Эма, что ты тут делаешь? Такое жуткое зрелище, ты о ребенке подумай! А Брюно? Что ты здесь делаешь вместе с Брюно?

– Помощники судьи решили, что Брюно не опасен, и он был единственный подвернувшийся мне охранник. Представь себе, он пришел извиняться.

Эма от души простила Брюно – такое искреннее раскаяние от такого косматого человека ее растрогало. Морван же ничуть не заинтересовался касавшимся его разговором. Он присел на корточки и разглядывал кровавые следы Стикса. Ему бросилась в глаза одна деталь, пострашнее даже отрезанного языка. Мохнатые брови Брюно сошлись у переносицы.

– Ваше величество…

– Что еще?

– Следы, сир…

– Что – следы, Брюно?

– Они не собачьи.

– Ты о чем? Подушечка, четыре когтя… Ясное дело, это Стикс, кто ж еще?

– То, что Стикс, – это точно. Подушечка, когти – все как у собаки. Но пес, когда он идет, лапы чередует. И следы у него двое надвое. А тут, взгляните-ка… Он как будто лапы вперед выбрасывает.

– И что с того, Брюно? Почему Стиксу не выбрасывать лапы как ему вздумается?

– Так он и делает, сир. Вот только ступает как волк.

В огромной курчавой голове Брюно вновь звучал вой, каким Стикс ответил стае из леса, в ночь облавы. Он был одним из них.

– Волк? – недоверчиво повторил Тибо.

Он хотел было усесться на пол, чтобы спокойно все обдумать, но вспомнил, что он король, и, пересилив себя, остался стоять.

– Да, волк, сир.

– Но он непохож на волка, он похож на собаку!

– Он похож на волкособа, сир. Полусобаку, полуволка.

Коридор вокруг Тибо поплыл. Потолок выгнулся, пол вогнулся, стены скрутились в воронки. Стикс – полуволк? Но откуда он взялся? В один прекрасный летний день Сидра подарила его Жакару. Перед Тибо пронеслись картинки: вот его брат виснет у Стикса на хвосте, карабкается на спину, дергает за уши. Они были симпатичной парочкой, пока не стали двумя дьяволами. И вдруг между плывущими стенами Тибо узрел очевидность, о которой никогда не задумывался: Жакар вырос, но пес так и не состарился.

– Тибо?

Эма положила руку ему на плечо, но как ни была близко ее рука, голос звучал с другого конца вселенной.

– Один человеческий год – это сколько будет для собаки? – пробормотал он, надеясь, что Брюно его успокоит.

– Около семи, смотря какого размера собака, сир, а что?

Тибо не утрудил себя ответом. Голова его была целиком занята подсчетами, он успел прикинуть, что Стиксу давным-давно перевалило за сотню. Откуда он взялся, в конце концов? Только Сидра знала ответ, но Сидра, не ответившая ни на один вопрос судьи, наверняка и этого не скажет. Как и того, откуда явился Жакар, прежде чем напасть на Блеза, и где он теперь. Однако попытаться стоило.

– Пойдем со мной, Брюно. Помощники судьи, наведите тут порядок. Овид, отведи королеву в ее покои.

– Но… – возразила было Эма.

– Прошу тебя.

Судя по всему, Тибо было очень плохо, и Эма не стала спорить. Он шел, будто по качающейся палубе, а она смотрела ему вслед.

В другом конце северного крыла Сидра встретила короля с его телохранителем по обыкновению холодно. Тибо собрал всю свою решимость, чтобы войти внутрь, Брюно нехотя последовал за ним. Бычья грудная клетка, служившая люстрой, отбрасывала на пол мрачную тень. В комнате стоял странный запах. Сидра сама себя расспросила – прежде, чем они успели открыть рты:

– Френель ранен перед моей дверью. Что он тут делал? Ты послал его, Тибо. Зачем? Рыться в моих вещах. Что он нашел? Ничего. Только зря пролил кровь. Из-за тебя. – Она вскинула голову. – Стикс – хороший пес, – прибавила она, не дожидаясь вопроса Тибо. – Он из Лесов. А теперь прочь.

Лицо ее было бесстрастно, как посмертная маска. Голос звенел, как кристаллы кварца, и в том, как она рубила слова, мерещилась угроза. Брюно спешно вышел. Инстинкты призывали Тибо бежать, но воля не хотела упускать случай.

– Где Жакар?

От резкого движения Сидры люстра стала вращаться.

– Я велела ему уходить.

– Куда?

– Подальше. И ты иди прочь.

Сидра подняла руку, и Тибо почувствовал, как ему сдавило виски, – она словно сжала ему голову. По всему телу прошла горячая дрожь, его словно положили на раскаленную сковороду. Такое творилось с ним не впервые. Когда еще? На поляне. Наверное, во сне. Во сне? Слишком реальном. Череп сдавило, в ушах стоял гул, что-то наваливалось на грудь, ноги било током, воздух пропах золой. Он отступил, словно под напором огромной волны, и Брюно подхватил его внизу ступенек. Дверь захлопнулась сама собой.

Тибо пребывал в еще большем замешательстве, чем прежде. Перегрызенного горла Блеза, отрезанного языка Амандины и следов Стикса хватило бы, чтобы выбить его из колеи. Но теперь, когда он на себе испытал силу Сидры… Она прочла его мысли. Вытолкала, не тронув и пальцем. На расстоянии заставила светильник вращаться, а дверь – захлопнуться. Как? Она сказала Жакару уехать подальше. Зачем? Чтобы скрыть его от правосудия или чтобы спасти королевство?

В коридоре суетились с тряпками и ведрами помощники судьи, и Тибо почувствовал себя будто в нелепой пьесе, а тут еще и Брюно выдал ему совсем уже невероятную реплику:

– Они с Жакаром, похоже, не ладят, сир. В тот раз она мне сказала, что будущее королевства они видят по-разному.

– Что-что?

– Ну да, сир, Сидра так и сказала, мол, Жакар видит будущее по-одному, а она по-другому.

Тибо всегда был уверен, что мать с сыном строили козни заодно. И что их единственной целью был трон для Жакара. Но если же цели у них разные, то и опасность двойная…

– Что еще она сказала, Брюно?

– Отнести назад бутылку, сир.

– И ты тоже почувствовал… это?

– Что – это, сир? Странную вонь у нее в комнате?

– Нет, силу ее рук.

Брюно почесал бороду.

– Ладно, забудь.

Но Брюно забыл не сразу – лишь когда Тибо, войдя в южное крыло, достаточно успокоился, чтобы начать другой непростой разговор:

– Пока ты у меня под рукой, Морван, нам нужно кое-что обсудить. Я вовсе не в восторге от той лодочной прогулки с моим братом и твоих к нему визитов.

– Я тоже, сир.

– Хорошо. Будь ты на моем месте, что бы ты сделал с личным охранником, который месяцами пытался усидеть на двух стульях?

Образ возник перед глазами Брюно. Услышав эти слова от Жакара, он их не понял, но из уст короля они прозвучали кристально ясно.