Зимняя гонка Фрэнки Машины - Дон Уинслоу

В точности так думает Джимми Малыш.

Фрэнки М. попался.

Джимми в машине на другой стороне улицы. Он на пассажирском месте, винтовка на коленях, ждет…

– Уверен, что он там? – спрашивает Джимми.

– Я видел, как он вошел, – отвечает Карло.

Карло в кафе-мороженом через дорогу. Он видел, как подъехал Фрэнки Машина, как поел в ресторанчике, а потом вошел в банк. Он мог бы и сам застрелить Фрэнки, однако получил от Джимми приказ:

– Увидишь его, звони.

Карло позвонил и потом заказал еще одну порцию мороженого – на сей раз сливочного.

Итак, Джимми сидит в машине и топает ногой, словно бас-ударник в группе хеви-метал.

– Поли и Джои сзади?

– Да.

– Уверен?

– Позвони им, если хочешь.

Джимми раздумывает несколько минут, потом решает не звонить. Еще не хватало, чтобы Поли принялся кричать в трубку и спугнул Фрэнки М. Нет, надо действовать осторожно. Мы возьмем Фрэнки, когда он выйдет с деньгами в руках и счастливыми мыслями в голове.

И тут – БАМ.

Стреляй, свой шанс не упускай…

– Что он так долго? – спрашивает Джимми.

Карло не успевает ответить, потому что слышится вой сирен.

Полицейских сирен.

Полицейские приближаются к банку.

Карло не ждет, когда Джимми прикажет ему сматываться.

Полицейские едут на вызов.

Фрэнк выходит из задней двери, едва раздается вой сирен.

Это Осборн нажал на «тревожную» кнопку по приказу Фрэнка, которому ничего не оставалось, как надеяться, что банкир в точности последует и другим инструкциям.

– Скажете, что пришел некто и попытался вас ограбить, а потом испугался и убежал. Дайте полицейским описание одного из тех, кто приходил утром.

– Почему бы не сказать, что грабитель унес двадцать тысяч?

– У вас есть обыкновение держать двадцать тысяч долларов в сейфе?

– Нет.

– Ну?

– Да, правильно.

Однако Фрэнк не бежит по улице. Он находит лестницу, которая ведет на крышу, и поднимается по ней. Сердце у него стучит, как молот; дыхание срывается.

Джилл права насчет мяса и десертов, думает он. Надо их исключить. Он ползет по крыше, потом спускается вниз с другой стороны, как раз когда полицейские машины визжат у парадной двери банка. Фрэнк идет к своему автомобилю, неторопливо дает задний ход и едет к ближайшей заправке, чтобы наполнить бак.

– Что там? – спрашивает он у заправщика, который из любопытства вышел на улицу.

– Не знаю. Что-то с банком.

– Шутишь! Здорово!

Он видит, как Осборн с одним из полицейских покидает банк, а из кафе выскакивает какой-то парень и, отчаянно жестикулируя, кричит:

– Они уехали туда!

Полицейский быстро лезет в машину и мчится на запад.

Фрэнк занимается бензином.

– Надеюсь, этих парней поймают, – говорит он и едет на восток, строго соблюдая разрешенную скорость.

Дурак, говорит он себе. Или ты до того устал, что уже ничего не соображаешь.

Ты же видел парня в кафе-мороженом. Ты знаешь его. Только не помнишь, откуда знаешь.

Проклятая старость.

Ну же, вспоминай, вспоминай, вспоминай.

Фрэнк роется в своей памяти.

Карло Моретти.

Парень из Детройта, подручный Винса Вены.

Тысяча девятьсот восемьдесят первый год.

Фрэнк и Пэтти переживали тяжелые времена. Они изо всех сил старались завести ребенка, но у них ничего не получалось. Консультировались у одного врача за другим, однако все ответы были неутешительными: у Фрэнка недостаточное количество сперматозоидов, помочь ничем нельзя. Они обсуждали идею усыновления, однако Пэтти хотела своего малыша.

Она говорила, что не винит его – это было бы неразумно и нечестно, говорила она, – однако он знал, что в глубине души у нее зреет недовольство. Она винила его загруженность, винила его в том, что он взваливал на себя кучу дел помимо основного рыбного бизнеса, но на это он отвечал, что, если у них все же когда-нибудь родится малыш, он хочет обеспечить его всем необходимым для счастливого будущего.

Времена были тяжелые, любовь стала работой с привкусом страха, а тут еще, как назло, в один из благоприятных для зачатия дней Чикаго приказал Фрэнку отправиться в Вегас и решить там небольшую проблему.

На самом деле Фрэнк обрадовался возможности исчезнуть на несколько дней.

Тебе нужны деньги, сказал он себе, и это была правда, но правдой было и то, что дома он маялся и искал любого предлога, чтобы уехать. Поэтому же он сверх меры загружал себя работой. Поэтому поехал в Лас-Вегас.

И они с Пэтти поссорились.

– Ты едешь с дружками в Вегас? Сейчас?

Сейчас, мысленно подтвердил Фрэнк, когда мне надо без радости и удовольствия исполнять супружеский долг.

– Это работа.

– Работа, – усмехнулась Пэтти. – Проматывать наши деньги, цеплять проституток – это называется работой?

– Я не играю в казино и не сплю с проститутками.

– Так что ты делаешь в Вегасе? Смотришь шоу?

Фрэнк взорвался.

– Это работа! Как, ты думаешь, я зарабатываю деньги? Откуда берется еда на столе? Откуда деньги на врачей? Откуда?..

– Что это за работа? Чем ты занимаешься?

– Тебе ни к чему знать! – выкрикнул Фрэнк. – Просто бери деньги, держи рот на замке и не задавай вопросов о том, что тебя не касается!

– Как это меня не касается? Я твоя жена!

– Не стоит напоминать!

Пэтти обиделась. Да он и сам знал, еще прежде, чем эти слова сорвались у него с языка, что они обидят ее. Если бы взять их обратно! Пэтти разрыдалась.

– Я хочу ребенка.

– Я тоже.

Это было последнее, что он сказал, когда подходил к двери. И все же, надо признаться, долгая дорога в Вегас внесла покой в его душу – несколько часов одиночества и тишины. Никаких ссор, никаких взаимных упреков, никакого обескураживающего ощущения несостоятельности. К тому же ему надо было хорошенько обдумать предстоящее дело, так как оно было не из простых.