Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер

— Я пью вино. Спасибо.

Он пожимает плечами и ставит банку с пивом на траву, вкручивая ее в землю — для устойчивости.

Я окидываю взглядом одежду Чарли. Он покрыт пылью. У меня екает в животе. Значит, это он спускался в подвал с Рейчел.

— Ты весь грязный, — говорю я ему, отряхивая пыль с его ноги. Язык у меня заплетается, движения неловкие.

Чарли оглядывает свою одежду и поднимает глаза на меня.

— А ты в платье, — с улыбкой отмечает он.

Я невольно улыбаюсь, отвожу глаза.

— Бывает, надеваю.

— Ну да, — произносит он. — А я в подвал ходил. Хотел посмотреть на Великий проект.

Про Рейчел молчок. У меня сжимается сердце. Хочу спросить, но осекаюсь.

— Ну и как там, на что похоже?

— Пока сплошь незастывший бетон. Сегодня как раз фундамент залили. Совсем еще жидкий, даже имя свое не написать. Дай затянуться?

Я повожу глазами, но даю ему сигарету. Он берет ее, пальцами касаясь моей руки. Я закрываю глаза. Как же мне хочется положить голову ему на грудь.

— Не понимаю, зачем они это затеяли, — молвит Чарли.

Я поворачиваюсь к нему. Голос у него теперь другой. Он расстроен?

Чарли затягивается сигаретой.

— Папа всегда говорил, что наш дом — само совершенство. И в реконструкции не нуждается. Мне всегда казалось, что Хелен в этом полностью согласна с ним.

— Хелен с тобой это не обсуждала? До того, как начался ремонт?

Он качает головой, снова затягивается сигаретой. Отвечает:

— Нет. Не обсуждала.

Костер трещит. Я смотрю на лицо Чарли, освещаемое огненными языками, но оно непроницаемо.

Я никогда не спрашивала его, что он думает по поводу завещания. Насколько я поняла, вопрос с наследством был решен довольно просто. Если коротко, Рори отошла семейная компания, Хелен — семейный дом, а Чарли получил все остальное, в денежном эквиваленте. Порой я задумываюсь, не считает ли он себя обделенным. Но Чарли, при всех его недостатках, никогда не зацикливался на деньгах.

— По-моему, Рейчел — милая девушка, — осторожно говорю я.

Он морщит лоб, склоняет набок голову, глядя на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала: она — милая девушка. — Я плотнее закутываюсь в свою куртку И добавляю: — Я видела, что ты беседовал с ней.

Чарли тушит сигарету о ствол дерева в глубине сада.

— Понятно.

— Понятно?

— Да.

С минуту мы сидим в молчании. Чарли вытягивает шею, пытаясь поймать мой взгляд.

— Ой-ой, — смеется он. — Иди ко мне. Я замерз.

— Сомневаюсь. — Я стряхиваю его руку со своего плеча. — Прямо перед нами пылает огромный костер.

— Ну и что. А мне холодно, — заявляет он и переплетает свои пальцы с моими. Привлекает к себе, заставляет посмотреть ему в глаза. Потом целует в губы. Сама того не желая, я улыбаюсь в темноте.

Я захожу на кухню и вижу Хелен у раковины. Склонив голову, она держится за ее фаянсовые края.

— Хелен?

Она оборачивается. На лбу блестит испарина, серо-голубые глаза запали. Кажется, что ей жарко и холодно одновременно. Видно, что она возбуждена чуть ли не до безумия. Когда ей удается сосредоточить на мне взгляд, я замечаю, что зрачки у нее расширены. Такое впечатление, что она не сразу узнала меня.

— Серена. — В голосе Хелен слышится облегчение. — Я тебя не видела.

Она поднимает к лицу дрожащую руку, манжетой кардигана вытирает нос.

— Тебе плохо? У тебя ветка в волосах. — Я снимаю сучок с ее макушки. Волосы Хелен — это нечто экстраординарное. Ярко-рыжие. Огненные. Она с благодарностью смотрит на меня. Говорит, что ходила в сад. Видела Монти у костра. Пыталась вернуть его в дом…

Тут на ее лице мелькает смятение. Словно облако на мгновение затмевает солнце.

— Вроде я кого-то побеспокоила. Точнее, их там было двое. В дальней части сада…

Я морщусь, сочувственно улыбаюсь. Ничего удивительного. С тех пор, как разожгли костер и гости начали опустошать винотеку родителей Хелен, вечеринка постепенно приобрела характер вакханалии. Сад затягивала мгла от дыма костра. Появился запах марихуаны. Столовая и гостиная превратились в дансинг. Но вообще-то, если говорить о вечеринках, эта, в доме Хелен, удалась на славу. Правда, народ уже расходится. Еще остается кое-кто из странных типов. Бродят туда-сюда, сидят развалившись в креслах Хелен, курят в кустах.

Пальцами я приглаживаю ее волосы, убираю ей за ухо одну выбившуюся прядь, как малому ребенку. Она едва ли это замечает. Смотрит в сад.

— Серена, там мои умершие детки, — тихо произносит Хелен. — Я тебе говорила?

Она не говорила. Дэниэл рассказывал. Как они вдвоем их хоронили под дождем, приникая друг к другу. Дрожащими руками развеивали четыре маленьких мешочка с пеплом над клумбами, где посадили четыре куста степной розы. Каждый в память об утраченном сердечке.

Я не отвечаю. Ладонью поглаживаю ее по спине, от лопаток до поясницы.

— Я сегодня жутко поскандалила, — вдруг сообщает она. — С Рейчел. Сказала ей, чтоб убиралась из нашего дома.

Я смотрю на часы, что висят на кухне. Второй час ночи.

— Хелен, не надо об этом волноваться, — говорю я ей. — Уже поздно. Давай выпьем.

— Мне нельзя, — машинально бормочет она, шмыгая носом.

Бедная Хелен. Сколько же всего ей пришлось пережить. Я поворачиваюсь к ней лицом, беру ее за руку.

— Хелен, — шепчу я. — Ты очень сильная, сильнее, чем ты думаешь. И ребеночек твой тоже сильный. С ним все будет хорошо. Теперь ты ему не навредишь. Даже если выпьешь со мной бокал вина.

Хелен слабо улыбается мне. Но она на удивление непреклонна. Отвечает мне, глядя прямо в глаза: — Нет уж, я лучше чай. Пожалуй, налью чашечку и возьму с собой.

Что ж, чай так чай.

Я возвращаюсь в дом. Уже гораздо позднее, чем я думала. Музыки больше не слышно. Весь этот хаос — строительный мусор, тлеющие уголья и битое стекло — быстро приводят меня в чувство. Бедная Хелен. Она была права. Вечеринка переросла в разгульный шабаш. Пожалуй, я поступила опрометчиво, уговорив ее устроить празднество, ведь ей скоро рожать. А Чарли чем думал? Разве можно было приглашать столько народу?

На кухне одна только Серена. К моему удивлению, она занимается уборкой. Вымыла все бокалы и теперь выскабливает все кухонные поверхности, оттирая красные винные пятна. Волосы она собрала на макушке в небрежный пучок. Хозяйственные перчатки на длинных худых руках Серены смотрятся просто комично. Банки и бутылки она сложила в зеленый мусорный пакет. Возможно, я ее недооценивала.