Перуновы дети - Юлия Гнатюк

Вдруг отдалённый, исходивший от острова гул усилился. Все оглянулись и увидели, как осветилась яркой вспышкой верхушка горы Меру. Она стала червонно-багровой от пламени. Из раскалённого жерла полетели огромные камни, а вниз по склонам ринулась огнедышащая лава, сжигая и убивая всё на своём пути.

Люди в лодиях онемели: земля, сады, жилища, а значит, и все те, кто не пожелал покинуть остров, теперь на их глазах пожирались безумной стихией. Огненный дракон таки вырвался на волю и сжал землю в смертельных объятиях.

Дикий крик отчаяния врезался, как клинок, в шум ветра и волн – это забились в истерике женщины, ещё не успевшие до конца осознать разумом, но мгновенно почуявшие сердцем всю глубину постигшего их горя. Вслед им заголосили дети, почти вовсе не понимавшие того, что происходило, но повинуясь невидимым пуповинам чувств, связующих их с матерями. Мужчины сурово молчали, некоторые украдкой смахивали слезу.

– Надобно было принудить всех покинуть землю, всех до единого! – воскликнул Сварог, подавшись вперёд и сжимая перекладину с такой силой, что пальцы, казалось, вот-вот погрузятся в дерево.

Воевода Януш, стоя рядом, не отрывал взора от светящейся и грохочущей посреди ночной темени горы, не только верхушка которой, но и все склоны уже были покрыты огненной лавой. Какие-то чёрные хлопья вперемешку со снегом сыпались сверху, ветер доносил странные запахи, горячие и неживые, – дыхание самой Смерти.

– Они сами произвели выбор, – глухо произнёс воевода. – Кто о золоте дбался больше жизни, кто на авось понадеялся. Могли спастись, одначе не захотели…

Януш опустил голову. Потом ещё раз взглянул назад, где во всё усиливающейся качке то исчезал, то показывался пылающий остров. Только теперь он обратил внимание, какие огромные волны вставали за кормой и как корабль, взлетая на гребень, резко ухал вниз, в чёрную мокрую пропасть. Гребцы изо всех сил старались держать против ветра, несколько человек налегло на рули. Вокруг опустилась непроглядная темень, лишь вода тяжело билась о нос и борта, всё сильнее перехлёстывая через край. Всем велено было спуститься вниз и законопатить люки, на палубе остались мореходы, несколько воинов и Сварог с Янушем.

– Гляди, царь, ни единой звезды не видно, не разберёшь, где море, где небо! – обеспокоенно прокричал Януш сквозь вой ветра.

– Зажгите фонарь, как бы не растерялись лодьи! – распорядился Сварог.

Два человека, цепляясь за канаты и брусья, стали продвигаться к корме, где в небольшой, защищённой от ветра и воды башенке скоро вспыхнул желтоватый огонь. По примеру Сварогова корабля и другие лодии также зажгли огни, теперь стало видно примерное расположение всего флота. Искорки огней плясали в ревущей тьме, то исчезая, то вспыхивая вновь, и лишь эти призрачные светлячки связывали разбросанных по бушующему морю людей, не давая судам столкнуться или далеко оторваться друг от друга.

Всю ночь мужчины – воины и моряки – сменяли друг друга у руля и на вёслах, вычерпывали кожаными мехами воду. К утру море и ветер несколько поулеглись. Лодии уже не швыряло, как щепки, а плавно поднимало и опускало на высоких волнах. Рассвет наступал медленно и тяжело, будто серое небо, слившись с тёмной водой, не желало с ней расставаться. Море утратило свою прозрачность, вода стала мутной и даже грязной.

Вперёдсмотрящий первым, сидя на высокой мачте, воскликнул испуганным голосом:

– Глядите! Остров… Острова-то нету!

Известие мигом облетело корабль. Люди собрались на верхнем настиле, теснясь у бортов и взбираясь на возвышенности. Вытягивая шеи, они старались разглядеть хоть что-нибудь, похожее на очертания острова, но его не было. Только мутные волны катились за горизонт, и высокая туча пара поднималась к небу там, где ещё вчера находилась земля. С других лодий также стремились, обшаривая водную гладь, ищущие взоры и также не находили ни клочка, ни выступа прежней тверди, ни даже остатка горы Меру, жадная морская пучина поглотила остров за одну-единую ночь.

– Может, мы отплыли слишком далеко, потому и не видим острова? – высказал кто-то робкое предположение.

Все оцепенело молчали. Никто не хотел верить в происшедшее.

Царь приказал трубить в рог, чтобы собрать корабли, но они и так уже бежали к Свароговой ладье, как бегут дети к матери в час опасности и растерянности. Сварог принял на борт старших с других кораблей, и после краткого совета было решено, что Вентырь поведёт лодии дальше на полудень, к Великой Протоке, а сам Сварог вернётся к месту гибели земли Ойразской: может, там кто ещё был жив и нуждался в помощи.

Чем ближе подходил Сварогов корабль к тому месту, тем чаще встречались качающиеся на волнах доски, солома, ветки, предметы домашней утвари, трупы животных и людей. В самом центре бывшего острова море кипело, будто в огромном котле, и пар от него поднимался вверх, сгущаясь в низкие облака. Огромная стая птиц носилась над бурлящими водами, крича и не понимая, куда исчезла земля и деревья, и не имея возможности присесть куда-нибудь для отдыха. Некоторым посчастливилось занять место на плавающих предметах, иные подались прочь от страшного места, но большинство пребывали в растерянности и всё кружили над морем, теряя последние силы. Мелкие пичуги, привыкшие жить перелетая с дерева на дерево либо крыши домов, не могли долго держаться в воздухе, падали и тонули. Туча уставших птиц опустилась на Сварогов корабль. Люди гладили их, утративших страх от изнеможения, и плакали, потому что больше никого из живых существ отыскать не удалось: кого не придавило рухнувшими постройками, не убило раскалёнными камнями и не сожгло расплавленной лавой, тот попросту сварился в кипящей воде, их разбухшие тела плавали вместе с погибшей рыбой, животными и птицами.

Закрыв лицо рукой, Сварог долго сидел, не в силах говорить. Несколько тяжёлых горячих слёз капнуло на дощатый корабельный настил. Затем, поднявшись, царь снял с головы пёструю шёлковую тесьму, обвязывавшую волосы, и бросил её в мутные волны.

– Прощай, земля Ойразская!..

И остальные – кто тесьму, кто яркую ленту или узорчатый пояс – снимали и бросали в море, последнюю дань памяти погибших.

– Теперь назад! – Сварог махнул рукой туда, где остались корабли спасённых, о ком следовало думать и заботиться.

Развернув паруса, лодия пошла быстрым ходом и догнала своих уже у Великой Протоки. Флотилия повернула к показавшемуся впервые за три дня берегу. Завидев корабли, на суше собралось много людей. Здесь тоже были погибшие и пострадавшие, море сильно вышло из берегов и затопило прибрежные поселения. Теперь, стоя на высоком холме, они вглядывались в очертания парусников, которые море несло на ладонях волн. Ещё недавно такое грозное, оно будто очнулось от приступа бешенства и стало тихим, умиротворённым, тем самым морем, которое кормило людей, доставляло их суда к дальним берегам и просто радовало своим простором, ветром, живой синевой глубин. Словно стараясь загладить вину, оно, затаив дыхание, бережно качало на своей груди спасшихся от ужасного бедствия.

Приблизившись, лодии стали на мелководье, бросив якоря. Мужчины, спрыгнув в воду по плечи, принимали спускаемые плоты, помогали грузиться на них детям, женщинам и старикам и переправляли их на сушу. Остальные добирались вплавь. Некоторые люди с кораблей встречали на берегу своих знакомых или родственников, что уплыли раньше по делам на Большую землю. И снова крики, слёзы радости и горя повисли над землёй и морем.