Деление на Ноль - Денис Алексеевич Ватутин

Он вопросительно выгнул бровь и поправил очки.

– Ну… Натан Яковлевич, вам бы в жандармерии работать… Я думаю, там пару отделов бы сократили как бездельников и двоечников, – выдохнул я в искреннем восхищении, – мне даже почти добавить-то нечего, и это обидно!

Старик сиял, как палец Шера в тысячу свечей!

Я конечно же понимал, что он любит эффекты и обожает хвастаться. Особенно ему не хватает внимания. Но кто же, кроме патологических параноиков, этого внимания, а особенно похвалы, не любит?! И вот, пока наивный Заг Моррисон прыгал под пулями, месил грязь и валялся на операционном столе доктора-маньяка, старик-профессор, сидя на диванчике и потягивая свой вкусный кофе, имея самые основные данные, очень ловко и верно выстроил всю ситуацию, после чего решил лишний раз показать мне, кто есть кто, за мою неполную откровенность! Хорошо же, ничего не скажешь! Он действительно гений! По крайней мере, так это ощущается с высоты моего невысокого интеллекта!

Естественно, ни капли обиды или зависти у меня не было, наоборот, удивить Зага Моррисона задача совсем не из простых! И меня, наконец, захватили правильные, нужные эмоции супротив моего лирического слюнтяйства последних дней!

Я налил себе стакан до краев.

– Профессор, а может, нам разделить мой бизнес в «Белом квадрате»? Мне кажется, это будет выгодно нам обоим…

– Ты же знаешь, мальчик мой, я не люблю суеты, – задумчиво изрек Натан.

– Так именно суета направила вас сегодня сюда, – не выдержал я.

– Я надеюсь, ще прошел отбор в старшие аналитики «Группы народного гнева»? – не без иронии спросил Натан.

– Хватит глумиться над моими интеллектуальными способностями, господин профессор, – с кислым лицом ответил я, – это по меньшей мере неэтично!

– Ну, справедливости ради, – Натан Яковлевич кивнул мне с царственной благосклонностью, – нужно заметить, что не добудь ты тех данных, которые я использовал, старому Натану было бы нечем похвастать! Иначе я бы давно разбогател, выигрывая в лотерею!

– В целом не могу не согласиться с важностью моих скромных заслуг. – Я подмигнул ему.

– Иногда мне кажется, – с подозрением сказал Бэтман, – ще ты привираешь насчет своего происхождения…

– В смысле? – Я недоуменно вскинул бровь.

– Не рослинги у тебя в роду, а сиониты…

– Ах, оставьте! – картинно взмахнул я рукой.

– Но у меня есть к тебе пара вопросов, Заг, – уже более серьезно сказал он, – удалось ли уничтожить хоть один излучатель?

– Нет, – сразу помрачнел я. – Я и видел-то только один на секретном объекте, и то пришла сумасшедшая Оливия Бич с отрядом чуваков в костюмах аквалангистов с каким-то артефактным чудо-оружием, и всех нас постреляла. А потом мы с младшим комиссаром полиции Нью-Фауда улепетывали оттуда на бронеходе, а в нас кидали бомбы с дирижабля…

– Хой вэй, мальчик мой, досталось же тебе, – теперь настала очередь профессора удивляться, – пока я там сидел на диване и пил кофе…

– Я думал так же, пока вы мне не рассказали все так красиво, – я вовсе не рвался вспоминать всю эту кровавую кутерьму в горах, но тут было не отвертеться, – я вам сейчас такое покажу и расскажу, что все остальное померкнет, как свеча на ветру…

И с этими словами я расстегнул сорочку…

Даже если бы мне сказали, что если я не соглашусь лечь к доктору-«люци» на операционный стол, тогда не видать мне ТАКОГО выражения лица Бэтмана, я бы все равно отказался от операции. Да, воздействие этого сложного арта я почувствовал: и скажем прямо, несколько раз это спасло мне жизнь. Походу этот арт, который док Меркер как-то соединил с моей нервной системой или с «зед-полем», действительно какой-то мощный и древний. Недаром же принадлежал одной из первых семей Купола.

Сказать, что профессор был потрясен, значит, увидеть бледный оттиск на допотопном дагеротипе.

Он выпучил глаза, едва не запрыгнул мне на колени, но затем, сообразив, подтянул ко мне кресло вплотную, и я наслаждался его пыхтящей физиономией и не думал ему помогать. Он использовал свои очки в качестве лупы, дабы беззастенчиво разглядывать мою грудную клетку и свежие шрамы на плечах и спине. При этом он то восхищался, цокая языком, то осыпал проклятиями мясников-эволюционеров, у которых вставить железку в живого человека как высморкаться.

Я рассказал профессору некоторые свои ощущения и кое-какие детали, особо, правда, не вдаваясь в детали, – теперь уже не из скрытности, а просто не хотелось перебирать это все в голове.

– Ты знаешь, мой мальчик, – произнес Натан заплетающимся уже языком, закончив мой осмотр, – недалеко от моей мастерской, у набережной Святых, стоит ретрансляторная мачта артефактной связи.

Я кивнул.

– Таки она всегда меня раздражала, как и многих приличных граждан в нашем районе, – он сделал серьезное лицо, смешно шевеля носом, – и у меня начинает складываться такое впечатление, что она на меня воздействует! Да! Я начинаю слышать какие-то звуки, наверное, голоса телефонных переговоров, и в голову закрадываются странные мысли! Не смейся! Мысли по каким-то чертежам, графикам… Я даже думаю сменить адрес…

Я искренне пообещал профессору разобраться с этой чертовщиной через НОБНОТ.

В общем, засиделись мы допоздна, точнее, «до рана», или как там правильно? Правильно на тот момент было все! Мы с профессором прикончили почти две бутылки, правда, справедливости ради, на момент начала вечеринки уже початые.

Бэтман начал рассказывать неприличные анекдоты про студентов, а я включил снова радио «Джаз-бомб» и начал стелить профессору на диване в приемной.

И в тот момент, когда я, пошатываясь, подошел к выключателю, чтобы объявить время сновидений, Натан Яковлевич, натянувший на себя плед, неожиданно высунул из-под него подслеповатые темные глаза и нетрезвым голосом сказал:

– Да, кстати, мальчик мой… Я забыл сказать важную вещь… Ведь у Купола форма идеальной полусферы…

После этих слов профессор начал громко сопеть, немного похрапывая.

Так как я хотел спать, но и важную вещь знать тоже хотел, я кинул в него тапкой. Попал в пузо, отчего Натан Яковлевич громко хрюкнул и промямлил голосом умирающего бойца:

– Во-о-от… а у полусферы есть геометрический центр… Называется «точка фокуса»… Это, знаешь ли… важно это…

И тут раздался могучий храп, который не смог прервать даже меткий бросок второй тапки…

Я не стану мучить вас, сэр, описанием нашего пробуждения и прочими малоинтересными подробностями, так как они, эти подробности, скорее подрывают мой безупречный авторитет, нежели делают его более значимым.

Натан Яковлевич стонал, проклиная «этих отравителей, сделавших контрафактный алкогольный продукт». Я как смог – окружил его заботой, сделав ему кофе, налив графин воды и поставив у дивана жестяной таз.

А потом зазвонил телефон.

– Агентство «Белый квадрат», – простонал я в трубку.

– Департамент полиции Нью-Фауда, здравствуйте, мистер Моррисон, – послышался в трубке звонкий, но без эмоций, девичий голос, как ни странно, незнакомый мне, – я звоню по поручению старшего комиссара Зеленского! Мне велено передать