Ожерелье из золотых пчел - Наталья Барабаш

Она даже бутылочку показала. Все поупражнялись в остроумии. Болтливый Пелопс тут же разнес историю по острову.

Климена сразу же об этом пожалела. Не стоило выставлять Зеро трусом! С этого дня он стал ей не только противником, но и кровным врагом.

Ради мести он может сделать что угодно. Советник – мастер многоходовок. Но ведь Сатур нужен ему самому!

Нет, пока не распутаешь узел убийств, никому нельзя верить. Кроме…

Климена посмотрела на рослого мускулистого красавца, который шагал рядом с ней с такой энергией и силой, что сам походил на мощный корабль. И еще раз нежно подумала: он слишком прямолинеен и прост для дворцовых интриг. И слишком ее любит. Именно такой союзник ей сейчас необходим.

Через пять минут она уже рассказала командующему обо всем, что творится на острове. Даже про убийство своего тайного информатора с Тиры.

– Зачем тебе был нужен кто-то, когда у тебя есть я? – обиделся Радамант. – Разве я не расказываю тебе все, что знаю?

– Иногда командующий знает меньше, чем его подчиненные, – ласково улыбнулась Климена.

– Зря так думаешь. Я отлично знаю, о чем говорят на Тире. О том, что женское правление сделало царство изнеженным. Что пора вернуться к сильным мужским богам. Посейдону у нас молятся чаще, чем Рее.

– А ты? Ты тоже так думаешь? – Климена внутренне напряглась. Она доверяла мнению Радаманта.

Командующий помедлил. Ответил честно, как всегда:

– В их словах есть правда. Я слышал про ваши оргии с участием юных девушек и мальчиков. Про многодневные пиры с курением листьев шафрана. Так не годится. Мир не состоит из наслаждений.

– Арья устраивала эти вакханалии, но я их запретила! – воскликнула Климена.

– Посторонись, посторонись! – пронесся мимо них лихой возница: его тележка была уставлена склянками благовоний.

Поравнявшись с Клименой, он на нее засмотрелся, тележка накренилась, одна из бутылочек шлепнулась на мостовую, разлетелась на тысячу осколков, и по набережной разлился дурманящий, томно-цветочный аромат.

– Видишь, что вам везут? – усмехнулся Радамант.

Кивнул на стоящие суда: рабочие муравьиными цепочками выгружали с них глиняные амфоры с вином и маслом, корзины с заморскими фруктами – остров готовился к наплыву гостей.

– Вы расслабились от хорошей жизни. Не готовите себя к битвам.

– Мы не хотим ни с кем воевать!

– Но, может, кто-то хочет воевать с нами. Ладно, не бойся, – улыбнулся Радамант. – Тебе повезло. У тебя есть я. Я не позволю дворцу погрязнуть в развлечениях. И не дам тебя в обиду. Ты знаешь – я всегда на твоей стороне.

– Спасибо, твоя помощь мне сейчас очень нужна. Давай все обсудим вечером, – серьезно ответила Климена. И нечаянно наступила на благоухающие осколки.

Теперь долго не избавишься от дурманного запаха лимонной розы.

* * *

Когда повозка с Верховной жрицей скрылась за поворотом, командующий подозвал следующего за ним слугу. И через несколько минут уже сам садился в строгую синюю повозку. Она только тронулась с места, как из-под ее колес птицей вынырнул оборванец и врезался в толпу торговцев на причале. Там у лавки с фруктами стоял начальник стражи Гупан.

– Поехал во дворец, – доложил нищий.

– К кому?

– Не сказал. Сказал просто – во дворец.

– Тогда чего ты здесь стоишь?

Парень в лохмотьях развернулся и молнией метнулся вверх по дороге. Есть здесь тропки, что могут до дворца быстрее быков довести.

Гупан вышел на причал, ударил носком бутылочный осколок, сморщился от густого цветочного запаха.

Интересно, почему командующий и жрица отправились во дворец не вместе? Надо следить за ними получше.

– Бей резче! Локтем! Теперь коленом! – командовал Сатуру мастер рукопашных боев Тано. Но тот и так колотил огромного мускулистого борца, словно бычью тушу.

Все ринги на летней арене, построенной в зеленой роще сразу за дворцом, сегодня были заняты. Перед Играми спортсмены тренировались с самого утра.

– Перерыв! – скомандовал Тано.

Сатур поднял руки, замотанные кожаными ремнями, помахал ими зрительницам на скамейках. Ученицы художественной мастерской захихикали: они зарисовывали на глиняных дощечках совершенные тела спортсменов для будущих ваз. И этот красавчик, сын царя, был их любимцем.

Сатур скосил глаза на соседнюю площадку. Там разминался Яр: он только что натер тело оливковым маслом, посыпал кожу песком – от солнца и пота – и теперь приступил к отработке ударов с напарником.

Мастер Тано тоже ревниво посматривал на капитана из Тиры. Изучал главного соперника.

Сатур был крепче, мускулистее. Яр – подвижнее и выносливее. Он дразнил противника, ускользал от его ударов и выжидал, когда тот раскроется.

Надо менять тактику.

– Свободен! – кивнул Тано человеку-горе, с которым бился Сатур.

Прошелся вдоль ряда бойцов, ожидавших очереди в тенечке под деревом. Кивнул одному:

– Ты!

– Чего мне биться с этим москитом! – скривился Сатур, глядя на худого жилистого парня, в два раза меньше, чем он сам.

Девчонки на скамейке снова прыснули от смеха.

– Попробуй его достань! – усмехнулся Тано. – Научишься попадать в москита, ударишь и шмеля.

Через полчаса Сатур обессиленно присел на край площадки, а такой же бодрый боец приплясывал на арене.

– Отдохни! – сказал Тано.

Сатур вытер пот. Принялся лопаточкой соскребать с себя смесь масла и песка. И вдруг увидел, что у края арены в сторонке сидит Зеро.

Это было удивительно. Советник ненавидел бои, все это знали. Редко появлялся на людях. Те, кто ему нужен, приходили к нему сами.

Но сейчас он развалился в кресле, которое ему заботливо подставил слуга. И смотрел на арену: на Яра? На него, Сатура?

Сатур хотел подойти, но Зеро лишь равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Не хочет, чтобы их видели вместе?

– Я тут слышал. На пиру. Отравили микенца… – вдруг тихо сказал мастер Тано, который обычно не заговаривал на посторонние темы.

Странный сегодня день.

– Да.

– Правду говорят, у него изо рта пошла желтая пена? И вроде улыбка на лице… – Тано делал вид, что занят взбалтыванием в кувшине оливкового масла.

– Правда. – Сатур нахмурился. Неприятная тема. Тревожная.

– Я давно хотел тебе сказать, – продолжил Тано. – Твоя мать… Когда она умерла на том пиру… Я сидел прямо напротив. Очень красивая женщина. Очень. А я – совсем мальчишка.