Шкуро. Под знаком волка - Владимир Рынкевич

— Нам с вами это необходимо, как руководителям армии, руководителям освободительного движения, а этот Шкура-Шкуро не должен лезть в политику. Или он метит не только в генералы, но и выше?

— Только вы, Антон Иванович, имеете право указать место, которое может занять Шкуро в нашей борьбе. Я могу лишь предложить некоторый, по-моему, подходящий вариант. Мы не включим его в нашу армию с его казаками. Им назначим другого командира, а Шкуро поручим создание новых казачьих отрядов. Терек надо поднимать. Он это сумеет. Будет выполнять наши задания и участвовать в операциях.

— Я готов принять ваше предложение. — В голосе Деникина зазвучал металл — признак несогласия с начальником штаба, но с одним небольшим изменением: Шкуро должен быть повешен.

I

В тяжелые послепраздничные похмельные дни обычно возникал беспричинный страх, то ли предчувствия роковых несчастий. Иногда и происходило что-нибудь неприятное. На этот раз первые дни после загула в честь победы прошли спокойно. Утром, — не опохмеляясь, но тщательно побрившись, одетый по форме, прибыл на доклад к губернатору Уварову — ничтожному генералишке, от которого Деникин избавился, отослав в Ставрополь. Уваров сразу возненавидел боевого вождя казаков, но не знал, как прижать. Пытался денежный ящик проверять, требовал каких-то письменных отчетов…

— Ваши казаки пьянствуют ночи напролет, а днем отсыпаются, — обвинял губернатор полковника. — Кто будет город защищать? Вы знаете, что красные готовятся к наступлению?

— Моя разведка работает. В Невинномысской формируется отряд для наступления на Ставрополь, но начальник штаба армии обещал направить нам офицерский батальон из бригады Боровского.

— Если мы будем надеяться на чью-то помощь, а сами пьянствовать по ночам…

— Мои казаки и сами разгромят красных в Невинке.

— В Невинке? А в Дубровке? А в районе Минвод? Вы должны постоянно вести разведку по всем направлениям и ежедневно докладывать мне.

— Я вчера послал казачью сотню в станицу к Армавиру поднимать казаков.

— Это не разведка, господни полковник. Вы должны дать подробные сведения о всех большевистских войсках, действующих вокруг Ставрополя.

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — ответил Шкуро, криво улыбаясь и подмигивая правым глазом.

В среду, после очередного бессмысленно-неприятного доклада у губернатора, Шкуро поехал в казармы, где подполковник Сейделер, прирожденный артиллерист, занимался организацией и подготовкой батарей, сформированных из трофейных орудий — в основном трехдюймовок. В это, кажется, самое жаркое утро горячего лета отобранные подполковником солдаты и казаки, голые по пояс, обливаясь потом, выкатывали пушки, пыжевали стволы до зеркального блеска, чистили затворы, тренировались в выполнении команд «к бою», «отбой», «в передки»…

Полковник Шкуро сам не хотел бы стать артиллеристом, правда, любил орудия, как могучую помощь в кавалерийских боях. Иметь столько артиллерии в дивизии, это, пожалуй, то же самое, что обладать хорошими деньгами — ничего не боишься и можешь действовать, как тебе хочется. Первые слова Сейделера при встрече — о снарядах: когда? сколько? какие? Стоя с подполковником в тени кирпичного сарая, приспособленного под артиллерийский парк, Шкуро обещал, успокаивал, поглядывая, как справляются артиллеристы с пушками.

— Они могут прислать или одни гранаты, или одни шрапнели, — волновался Сейделер, и замолчал, увидев, что командир дивизии его не слушает, а, нахмурившись, смотрит в сторону ворот. Оттуда нарочито ровным походным шагом приближался офицер в корниловской гимнастерке с новенькими сверкающими погонами без звездочек, с черепом и трехцветным знаком, нашитым на рукаве. Приблизившись, офицер сделал последние несколько шагов, чеканно выбивая каблуками пыль, застилавшую двор казармы. Остановившись, он начал докладывать по форме, но Шкуро прервал:

— В такую жару без формальностей, штабс-капитан Гензель. Или вы уже капитан?

— Так точно, ваше превосходительство. Приказом командующего Добровольческой армией произведен в капитаны.

— Поздравляю, господин капитан. Вы теперь перешли в Корниловский полк? Приехали с нами попрощаться?

— Никак нет. По моей личной просьбе меня направили в вашу дивизию. Мне весьма лестно сражаться под руководством храброго полковника Шкуро, вождя кубанского казачества.

Комплименты произносились неприятно металлически, словно команды. Долговязый, худощавый, прямой, как палка, Гензель был неприятен полковнику: смотрит на тебя не как на человека, а будто на деревяшку. Решение пришло мгновенно. Шкуро даже улыбнулся как бы приветливо:

— А я о вас вспомнил, господин капитан. В дивизии нам нужен именно такой боевой офицер, опытный, знакомый с красным тылом. Пойдемте побеседуем. Подполковник разрешит нам временно занять его кабинет?..

Здесь, на теневой стороне здания, в комнате с открытым окном, было несколько прохладней. Разговаривая с Гензелем, полковник поглядывал в окно на опаленные солнцем горы. Туда он и пошлет этого назойливого капитана.

— Ставрополь окружен горами, — говорил Шкуро, и из-за каждой горы могут появиться красные. Велика вероятность, что нашей дивизии придется отбиваться от противника, точное расположение сил которого нам неизвестно. Моя разведка работает, конечно, но нам необходима полная картина. И губернатор требует. У меня много храбрых и опытных офицеров, но такого опыта, как у вас, нет ни у одного. Мы создадим особую разведывательную роту во главе с вами, господин капитан. Сами подберете себе людей и кавалеристов, и пластунов, и сегодня же к концу дня выступайте на разведку. Обойдете по кольцу гор, особое внимание — железным дорогам, и через… через дней пять возвращаетесь в город с полной картиной действий большевистских войск.

Долговязый удивил: он совершенно спокойно выслушал задание полковника, которое вообще вряд ли можно было выполнить, и даже как будто чему-то обрадовался.

— Я готов немедленно начать действовать. Моим помощником будет подхорунжий Климов.

— Хороший казак. Мой земляк. Поручите ему связь. Каждые три часа — курьера в мой штаб с последними данными разведки. Сейчас готовьте роту, список отобранных людей пришлите в штаб. Может быть, у вас есть какие-нибудь свои предложения?

— Ваше превосходительство! Я получил задание — я его выполню.

Эта беспрекословная готовность не понравилась и насторожила. Жара становилась невыносимой даже для привычного кубанца, и к тому же давали о себе знать ежевечерние свидания с Леной до полуночи, а потом гульба с казаками… Как назло куда-то пропал Кузьменко, а он всегда был нужен. Появился тот, когда полковник уже собирался уезжать к своим кавалеристам, оправдывался, мол, не знал, что командир здесь.

Денщик Сейделера принес холодный квас в глиняных кружках. Шкуро усадил адъютанта за стол. Квас, конечно, не пиво, но пришлось научиться сдерживать свои желания. Спросил адъютанта о Гензеле: почему тот вернулся в дивизию?