Ого, индиго! - Наталья Кулагина

– Он объясняет девушке, что уходит от нее навсегда. Она не верит, говорит, стараясь убедить его: «Ну я же люблю тебя», но потом понимает, что он не шутит, и у нее начинается нервный приступ. Она смеется, вскидывает руки, падает в обморок. Для нее в эту минуту кончилась жизнь. Все поняли? ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕИГРЫВАЙТЕ.

Девушки смеялись, падали, заламывали руки, истерили – все в целом напоминало цирк абсурда, апокалипсис, конец света, агонию, разыгранную под веселую музыку.

Динка неожиданно застеснялась перед самым носом режиссера.

– Ну... – режиссер решительно настроился быть добрым, она ему явно понравилась.

– На камеру внимания не обращайте. Ведите себя естественно. Возможно, вам повезло, вас бросали. Это лучшее, что с вами могло произойти. Вспомните это состояние. Пропустите через себя поток энергии... – режиссер упивался своей речью.

Вдруг раздался страшный грохот. Дина упала в обморок.

– Гениально! Снято! Это идея. Слова «Я тебя люблю», здесь явно неуместны. Подождите меня в коридоре. У меня к вам интересное предложение, – режиссер растолкал лежащую на полу Дину и выпроводил ее из комнаты.

– УТВЕРЖДЕНА!

Дина сидела в коридоре на обшарпанном подоконнике. Наконец из ДВЕРЕЙ появился режиссер.

– Ну что, звезда! Поздравляю! Все получилось.

Дина удивленно «распахнула глаза».

– Конечно, на главную роль вы не тянете. Мало вещества прозы. Мало жизненного опыта. Но у меня есть на примете одна интересная роль. Она небольшая, но очень характерная.

Дина улыбнулась той улыбкой, на какую способны ребенок, старуха или волшебница. Кивнула режиссеру с уверенностью, что пойдет за ним на край света.

– Роль маленькая, емкая. Наш фильм – триллер «Мазай и зайцы».

Динка закусила губу. Режиссер оказался ветрогоном.

– Я хотел бы показать совершенно новый героический –образ Мазая. Но мне нужны зайцы. Много зайцев. Таких зай–цев еще не видели! Весь мир снимет шляпу перед ними. Чем не–обычней и трогательней заяц, тем ярче и эпатажней на –их фоне будет выглядеть Мазай-спаситель. В ОБЩЕМ, ТЫ –ПОДОШЛА!

На киностудии было очень холодно. Режиссер решил провести съемку в экстремальных условиях и замораживать зайцев прямо во время работы. Дина-заяц дрожала на льдине среди двух десятков таких же «зайцев». Она «виляла попкой» с пушистой пуговкой и теребила белые ушки. К огромной искусственной льдине (из стороны в сторону ее раскачивали специально обученные люди) прибилась лодка Мазая.

– Ша, зайцы! Не ждали, а я пришел! Ко мне! – Мазай импровизировал и бегал по съемочной площадке в кожаных штанах, в казаках, с кожаной плеткой в руках. Зайцы пищали и разбегались в разные стороны. Множество сексуальных подтекстов и ни одного внятного ответа на вопрос: «КОМУ НУЖЕН ЭТОТ ФИЛЬМ»?

– Запомни самое главное! Если феи попали в ловушку или западню, значит так надо! Весь космос будет помогать им выбраться! Им никто не даст пропасть без вести!

– А если ты все придумала?

– Это отличная придумка. Только не говори, что это не так! У меня осталась последняя иллюзия, что я хорошая сказочница.

– Нет, не хорошая.

– Да ты что!

– Ты лучшая сказочница на свете!

Динка рыдала в туалете. На голове – ушки, на попе – хвостик, на щеках – настоящие заинькины слезы. Ее успокаивала верная Ксюха.

– Все! Достало! За роль зайца я получила пятьдесят баксов. И то режиссер был недоволен. Он сказал, что я вошла в историю, он отдал самое дорогое, что у него есть, роль зайца. А я требую каких-то денег, как банальная баба!

– Это они всем так говорят. У этих творческих полный голяк. Кроме мехового костюма, который списали на игрушечной фабрике, с них взять нечего. Но в историю ты попала.

– Еще как попала. Целый вечер бегала от Мазая, который никак не мог или не хотел выходить из образа. Носился с плеткой и орал: «Зайцы, ко мне». Этот Мазай – маньяк.

– Новое русское кино. Чего ты хочешь. А о чем фильм?

– Эротический триллер, фильм ужасов с элементами игры на выживание. Я не очень поняла сюжет. Но, в конце концов, зайцев становится все меньше и меньше. В каждой серии пропадает добрая дюжина.

– Ты на кастинге вытаскиваешь свой номер. Номер один – Мазай. А все остальные номера – зайцы. Так что играй свою роль до конца и не плачь. Прыгай, шевели хвостиком и лапками. Может, и правда, великий фильм.

– А как они приходят на Землю?

– По-разному! Когда они просто летают туда-сюда, то, конечно, все по закону. Шапки-невидимки, крылатые сандалии, серый плащ с капюшоном, деревянный нож, ленточка в волосах, золотая роза в руке и куколка в кармане. Не считая сумки.

– А если?

– Ты хочешь уточнить, как они приходят в этот мир, если потеряли свои драгоценные ключи? Так вот, моя дорогая дочка! Они приходят как все! У них есть земная мама, которую они сами выбирают. Мама – лифт между мирами.

– А можно обратно? Хоть на минуточку посмотреть, что там.

– Нет. Этот лифт работает в одну сторону.

В «Окнах» курили все. В пятницу вечером клуб был переполнен. Играл жесткий бескомпромиссный русский рок. «ЗАКРОЙ ЗА МНОЙ ДВЕРЬ». Кеша сидел «на ушах» друга. Илья с иронией рассматривал окружающий мир.

– Я иногда чувствую себя совершенно чужим. Словно в другой стране. Одиночество может догнать и стукнуть по голове где угодно. Будто кто-то транслирует очевидную мысль. «Не расслабляйся!», «Будь бдителен!». Ключевые слова назойливо появляются в рекламе. И я – приговоренный к ста годам одиночества – снова на арене цирка: Земля!

– Старик! Ты слишком устал!

– Неужели ты никогда ничего подобного не испытывал? – изумился Илья – А у меня наоборот. Когда всем весело – у меня странное чувство инакости, ностальгии, потери себя. Наверное, так бывает у разведчиков и шпионов. В будни они прекрасно притворяются теми, кем на самом деле не являются. Но на местечковом местном празднике чувствуют ужасную скуку. Ничто так не разделяет людей, как праздники.

Кеша лишь недовольно качал головой. Настроение Ильи ему определенно не нравилось.

– У меня нет ощущения времени. Вообще нет. – Илья впал в состояние тюремного наблюдателя за планетой Земля, и вернуть его в обычное состояние было невозможно. – На чужом празднике я скучаю по дому. Как моряк в чужом порту. Как космонавт на холодной звезде. – Над ухом гремела музыка. В зале пили абсент: поджигали сахар и бросали его в зеленую жидкость. Пахло алкоголем, потом, никотином. Исповедь Ильи выглядела признанием девственности в вертепе. Кеша ел соленый сыр и мечтал о деревянной даче, в погребе которой он соберет коллекцию вина и соленых огурцов. Согреваясь теплой мечтой, Кеша осознал, что жизнь не так плоха, как может показаться с первого раза, без знания деталей и некоторых приятных нюансов. Странное поведение Ильи он списывал на нервное истощение. Ему и в голову бы не пришло, что можно так убиваться даже из-за самой прекрасной в мире девушки. Илья мечтал об идеалах и навязчиво жужжал прямо над ухом Кеши: