Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

Для вояжа мы выбрали «Морской бык». В его коффердамах угля достаточно для трех таких походов; приличный даже по меркам 1916-го ход, позволит уклониться от нежелательных встреч, а трехдюймовые пушки Лендера вдобавок к двум стодвадцаткам, гарантируют победу над любым противником.

На бывшем угольщике имелось три мощных прожектора — два его собственных и один дополнительный, с «Заветного». Эти прожектора и локатор, снятый с «Улисса», давали возможность уверенно чувствовать себя по ночам и в узостях Босфора и Дарданелл и среди бесчисленных островков Архипелага.

А еще у нас был лоцман, знающий тамошние фарватеры, как свои пять пальцев — ни кто иной, как дядя Спиро Капитанаки. Старик получил от Корнилова бумаги, дающие право заниматься каперством, и теперь собирается, добравшись до Архипелага, набрать сотню-другую лихих ребят из местных греков, снарядить несколько шхун и — горите, бригантины султана, как поется в одной старой песне! Мы тоже поможем старику: огнеприпасы и оружие для будущих каперов лежат в трюмах «Морского быка».

Конечный пункт путешествия — Финский залив. Сейчас там действуют эскадры вице-адмирала Нейпира и его французского союзника, Парсеваля-Дешена. После захвата Бомарсунда, неудач у Або, Ганге и Гамлакарлебю, союзники не решились подступиться к прикрытым минами Свеаборгу и Кронштату, и в начале ноября скорее всего, покинут Балтику. После чего эскадру Нейпира, скорее всего, перебросят на Средиземноморский театр; что до французов — о них отдельный разговор.

Но даже если мы разойдемся с союзными эскадрами, подходы к Финскому заливу наверняка будут стеречь фрегаты Королевского Флота. Что ж, тем хуже для них: наши стодвадцатки прицельно кладут осколочно-фугасные снаряды на дистанции в семь миль, деревянному паруснику с лихвой хватит пяти-шести попаданий.

Если же мы не успеем на Балтику до того, как Финский залив скует льдом, придется идти в Ригу, или дождаться открытия навигации в Киле: датчане, не забывшие, как в 1850-м Николай I не позволил отнять у них Шлезвиг и Голштинию, остаются самыми верными союзниками России на европейском континенте.

Что и говорить — затея связана с немалым риском. Но, удача, как известно, на стороне храбрецов: в случае успеха, «круиз» вокруг враждебной Европы, мимо пушек бесчисленных кораблей и цитаделей станет новой легендой русского флота. А уж если на флагштоке «круизного лайнера» будет полоскаться личный брейд-вымпел Великого князя… словом, Николай Николаевич хорошо представляет, чем лично для него может обернуться этот поход. И какие бы интриги не затеяли светлейший князь на пару с беглым Фомченкой — такой козырь побьет любой расклад.

Имелись и соображения стратегического характера. Ежу понятно, что англичане не простят варненского позора. Отзовут Нейпира с Балтики, соберут корабли по всему Средиземноморью, оголят берега Метрополи, но обязательно попробуют взять реванш. подготовить новую эскадру они смогут не раньше мая. И если возле Метрополии объявится рейдер — неуловимый, вызывающий ужас одними слухами о себе — это внесет в планы лордов Адмиралтейства изрядную сумятицу. Им будет уже не до похода в Черное море; а если еще и сбудутся кое-какие наши задумки касательно Франции…

Не стоит сбрасывать со счета и других игроков, пусть те еще и не взяли в руки карты. Отношения между Великобританией и Североамериканскими Штатами сейчас более чем прохладные. В нашей истории, эскадра адмирала Перри (та самая, что покончила с вековой изоляцией Японии) вполне могла развернуть в Тихом и Индийском океанах крейсерскую войну. Не хватило самой малости — успеха России на черноморском театре. Но теперь, когда Британия в одночасье лишилась стольких кораблей, когда Адмиралтейство вынуждено выскребать по сусекам остатки былой морской мощи, янки вполне могут и попробовать…

В поход мы вышли в середине ноября, когда на Черном море уже бушевали шторма. Лишнее очко в нашу пользу — в плане мореходности «Морской бык» даст сто очков вперед любой здешней посудине.

На тот случай, если обещанная Груздевым экспедиция явится до моего возвращения, оставляю в Севастополе это письмо. Оно будет храниться у старшего лейтенанта Бабенко с твердым наказом: передать лично в руки майору Митину, и никому больше. Простите, профессор, но к вам у меня доверие «от» и «до». Грандиозные планы — это, конечно, замечательно, но очень уж легко наше высокое начальство забывает о людях. И это, согласитесь, наводит на мысли…»

II

Минный крейсер «Казарский»

Корабль гнал вперед. Ходовой бурун захлестывал покатый полубак до самого мостика и разбивался миллионом жемчужных брызг у ног рулевого. Мимо проносилась шеренга линейных кораблей. В глазах рябило от черно-белых полос на бортах, позолоченных украшений, огромных резных букв: «Парижъ», «Императрица Марія», «Двѣнадцать апостоловъ», «Великій князь Константинъ». На иных кораблях опытный глаз замечал повреждения — последствия октябрьских баталий.

Иконникова оставили в должности командира «Казарского». Опытных офицеров не хватает: на «Алмазе», и то некомплект, на «Живом» половина из сухопутных, чтобы хоть как-то заткнуть дыры в комсоставе. Комсостав нужен и на другие корабли, скажем, на бывший плоскодонный паром «Перевоз», или кабелеукладчик «Осторожный». Из взяли, как буксирные суда, а теперь срезали лишние надстройки, воткнули на каждый снятую с колес горную пушку и девятидюймовую береговую мортиру образца 1877-го года. И пожалуйста: готовы речные канонерки для Дунайской флотилии!

Добровольцев на эти корабли собирали по всему Черноморскому флоту. Мичмана по механической части, ходившие на пароходофрегатах, рады были пойти хоть трюмными машинистами, лишь бы поработать с техникой "гостей". Адмирал Нахимов напутствовал их: «Вы станете опорой нового парового флота России!» А Иконникову ломай теперь голову: три мичмана на кондукторских и унтер-офицерских должностях, и ни один ни шиша не смыслит в механизмах, к которым приставлен! Впрочем, учатся новички куда быстрее, чем какой-нибудь Гнат или Мыкола, взятые на флот из подручных механика при паровой молотилке в бессарабском поместье.

Но лейтенант понимал, что и это ненадолго. Как только войдут в строй «Строгий» со «Свирепым» (Глебовский, заведовавший судоремонтом, клялся за месяц привести их в божеский вид), «стажеров» заберут, и придется снова натаскивать новичков им на замену.

Хуже обстояло с командирами миноносцев. На четыре боеспособные единицы, «Живой», «Казарский», «Котка» и «Заветный» (на него поставили винты и перо руля, предусмотрительно снятые с брошенного в Севастополе тральщика), в наличии только трое — сам Иконников, Краснопольский да капитан 2-го ранга Кисловский, с «Живого». Его старшего офицера, лейтенанта Охотина поставили на «Котку», а вот откуда брать командиров для «Строгого со «Сверепым» — пес его знает…

Но и без них в минной дивизии четыре неплохих кораблика. По меркам двадцатого года — старье, хлам, здесь — послезавтрашний день военного судостроения. Иконников очень хотел увидеть, как эти угольные, до-цусимской постройки, «старички», вступят в бой с британской линейной эскадрой. И похоже, эта возможность у него скоро появится…