Мера хаоса - Дмитрий Казаков

— Иногда случается, — шут сполз с телеги, — только постоялый двор должен быть очень большой, чтобы такую ораву вместить…

Оруженосцы разжигали костер, послушники занимались лошадьми, словно обычные конюхи.

— На службу, братья, на службу! — Призыв командора пролетел по лагерю, и редары, послушники и оруженосцы без спешки собрались туда, где на высоком флагштоке вилось орденское знамя.

Вообще все в обозе делалось без суеты и криков, спокойно и деловито и подчинялось железному распорядку. Каждый, вплоть до последнего оруженосца, знал, что именно должен делать в любой момент.

Лагерь с флагштоком и палаткой для редаров в центре возник на пустом месте за считаные мгновения. Возницы воздвигли круг из телег, за которым спящие могли укрыться от неожиданного нападения, заняли места дозорные.

Воинов Ордена не баловали разносолами. Хорст мрачно жевал кашу, и в голове крутилась неприятная догадка: меню в Ордене на редкость однообразно и никогда не меняется.

— Уф, — сказал Авти с таким видом, точно слопал по меньшей мере гуся, — поели, теперь можно и поспать…

— Неужели и пива не хочется? — съязвил Хорст. — Или подраться? Продернуть кого-нибудь?

— Не хочется, — шут не обратил внимания на ехидство приятеля, — а если ты намекаешь на мерзкие последствия, которые приносит мне хорошее поведение, то рядом с этими людьми они мне не грозят.

Похоже было, что на Авти накатил очередной приступ загадочности. Хорст давно привык к скрытности своего спутника и обращал на нее внимания меньше, чем на уханье совы в лесу. Вот и сейчас он отвернулся от приятеля и, обнаружив перед собой высокую фигуру командора, невольно вздрогнул. Людей, двигающихся так бесшумно, молодой сапожник еще не встречал.

— Покажи, — велел Сандир ре Вальф, усаживаясь на то же бревно, на котором примостился Хорст.

— Что? — не сообразил тот.

— Я сказал ему о твоем знаке, — сообщил Авти, — нехорошо держать в неведении того, кто нас кормит и защищает.

На мгновение Хорст ощутил, что его предали, но потом сунул руку за пазуху и вытащил амулет. Рысья голова мягко серебрилась в свете горящего неподалеку костра.

Командор осторожно протянул ладонь. Он был первым человеком, который отважился взять побрякушку в руку, и Хорст на миг оцепенел: вот-вот редар обожжется или покалечится иным образом. Но ничего не случилось.

Ре Вальф подержал знак, а потом отпустил.

— Тяжкая тебе досталась ноша, — сказал он, — но в то же время редкая. Не каждому выпадает такое. Что же тебя не устраивает?

Хорст бросил гневный взгляд в сторону шута: «И об этом наболтал, гад!», а сам ответил:

— Я хочу сам решать собственную судьбу, хочу быть свободным!

Командор помолчал, отражающееся в его зрачках пламя костра почему-то казалось синим.

— В том, что обычные люди понимают под свободой, слишком много Хаоса, — сказал он мягко. — Пойду, куда хочу, сделаю, чего возжелаю… Человек — это сосуд, наполненный смесью Порядка и Хаоса, и мера последнего определяет, чем человек на самом деле является. Тот же, кто мнит себя свободным, чаще всего несет с собой смрадный ветер беспорядка и разрушения…

Хорсту почудилось, будто он опять присутствует на проповеди.

— А все же, — сказал он, — способен ли Орден защитить меня от магии? Если я захочу стать оруженосцем, например?

— Никто из командоров не примет тебя, — ответил ре Вальф, — и вообще никого с амулетом. Это слишком опасно.

В этот момент Хорст понял, почему ему так трудно разговаривать с командором. Первый раз он встретил человека, совершенно лишенного мимики. Белое лицо оставалось бесстрастным, неподвижным, словно принадлежало не живому человеку, а статуе изо льда, обтянутой в человеческую кожу. Это выглядело непривычно и страшно.

— А каково… каково это — сражаться с Хаосом лицом к лицу? — спросил Хорст, чтобы сменить тему.

— Тяжело, — просто ответил ре Вальф, — лишь тот, кто одолел страсти и сделал сердце твердым и чистым, как алмаз, может противостоять извечному врагу Порядка.

— Вот почему этот камень на вашем знамени?

— Именно поэтому. — Командор кивнул в сторону Авти, и это стало его первым движением во время разговора. — Счастье еще, что твари Хаоса и его смрадное дыхание не могут пересекать соленую воду. А то бы от всего нашего Ордена не было никакого толку.

— Это точно, — проговорил шут, — и еще счастье в том, что Хаос явился на Полуостров на триста лет позже нас. Приди он раньше, никто не смог бы объединить людей и остановить его.

— Но это все дела давнего прошлого, — ре Вальф смотрел пристально, оценивающе. — Нас должно волновать настоящее. Если желаешь, я продолжу те уроки владения оружием, которые тебе начал давать Авти.

Хорст в первое мгновение смутился, а потом неожиданно для себя самого кивнул.

— Вот и отлично, — командор поднялся, — а теперь спите. Завтра вставать до рассвета.

— Теперь ты самый заправский оруженосец! — съерничал Авти и захохотал. — Скоро в благородные запишут!

Хорст, ничего не ответив, полез в мешок за одеялом. Ему совершенно не хотелось сейчас разговаривать.

Ветер, необычайно холодный, дергал за орденский флаг так, точно пытался содрать его с шеста. Плащи хлопали, норовя сорваться с плеч и улететь в затянутую тучами вышину.

Неподалеку виднелись городские ворота и стена, довольно жалкая по сравнению с укреплениями Стагорна. На широком вытоптанном поле у пахнущего помойкой рва стоял Сандир ре Вальф, позади него толпились оруженосцы и послушники.

Напротив расположился городской консул — пухлощекий и приземистый. Ему только что пришлось слезть с коня, и он неловко топтался, как курица, которая никак не может решить: снести ей яйцо или подождать немного. За спиной консула маячили несколько легионеров, пара чиновников, изнеженных, словно женщины, и полтора десятка молодых людей, собирающихся вступить в ряды Ордена.

— Предаю их в ваши руки, — бормотал консул, потирая пухлые ладошки, — надеюсь, что наш долг перед Орденом будет сочтен выполненным?

— Вполне, — ответил ре Вальф, — вы можете идти, во имя Владыки-Порядка.

— Чего он так трясется? — спросил Хорст.

— Боится, — сказал Авти, — этот город обязан каждые десять лет давать в Орден определенное количество людей, а если не сможет этого сделать, то кара обрушится именно на консула.

— Обязан? — удивился Хорст. — Я полагал, тут все добровольно.

— Думаешь, много найдется желающих покинуть дом и отправиться на войну, в которой не бывает добычи и пленниц? На самом деле Полуостров еще во времена Первой Империи поделили на округа в зависимости от количества жителей, и на каждый округ записали определенное число оруженосцев и послушников.