Алмазная одиссея - Георгий Герцовский

Идрис. Это как раз та искусство, которому нас учат с детства. Нет никакого закон, понимаещь? Только то, что матка всегда в центральном зоне. Ничего больще.

Вит. Тогда как?

Идрис. Если скажу, вы мне не поверить.

Лим. Мы постараемся.

Идрис. Только интуиций. Только он. Это надо чувствовать… Поэтому мы с детства тренируем свой интуиций… Иначе бы нас давно всех убили.

Вит. Потрясно. А если подбить матку, то…

Идрис. Посмотри на экран.

Все кенурийские корабли, будто зомби, плетутся к матке. Они безвольно летят к подбитому звездолету, словно влекомые магнитом. По пути они получают мощные удары метеоритами, два корабля и вовсе смяты, как консервные банки, но остальные, словно слепые щенки к суке, протискиваются к подбитой матке. Добравшись, они облепляют ее, превращаясь в единый организм, похожий на шмат пчелиных сот. Заняв положение вокруг матки (кроме двух, смятых метеоритами), одновременно запускают двигатели и, став одним огромным звездолетом, начинают разгон. Спустя несколько секунд «соты» исчезают в гиперпрыжке.

Идрис (гордо). Сбещали! Эх, щалко, я болен, а то обязательно бы выпил за это бокал хорощего вина!

Лим. Думаю, немного хорошего вина тебе не повредит.

Манипулятор подносит Идрису бокал с темно-красным напитком.

Вит. Паштету ему предложи! С вином прямо здорово. Да и я присоединюсь.

Запись 49

Лим. Идрис, мы прибыли.

Вит. Возьми катер. Сам справишься?

Идрис, все так же на костыле, но одетый не в пижаму, а в темно-серый с красными вставками мундир, входит в кают-компанию. Его густые черные волосы зачесаны назад.

Идрис. Справлюсь.

Он подходит к Виту, тот встает. Идрис протягивает руку.

Идрис. Мы оба все знаем, и сказать нечего. Ты никогда не станещь другом кому-то из тейпа Цикамовых. Но ты больще не враг.

Они жмут друг другу руки.

Идрис (глядя вверх). Игрек. Лим. Для меня было честь сращаться с тобой плечом к плечу.

Лим. А для меня – с тобой.

Идрис выходит из кают-компании. В ангаре он с трудом усаживается в один из катеров. Через минуту катер вылетает в бездну космоса и устремляется к маленькой зеленовато-голубой жемчужине – планете Ки-Се-Вох. За столом кают-компании, слева от Вита, появляется Евграф.

Евграф. План прежний, Вит? Летим на Землю?

Вит. Да.

Евграф. Хочу сказать, Вит, что без твоей помощи не было бы ни Идриса, ни славной победы над кенурийцами.

Вит. Я в порядке, Лим. То есть Евграф. Слушай, а помнишь ты мне как-то читал… эти… как их… хихи… грехи…

Лим. Стихи?

Вит. Точно, стихи. Есть еще?

Лим. Бесконечное множество. Почитать еще?

Вит. А могу я сам? Ты говорил, так делают.

Лим. Делали. Сейчас мало кто… Я скачаю тебе подборку моих любимых прямо на коннектор.

Вит. У тебя уже есть любимые?

Лим. Вит, не забывай, мне тринадцать лет. За это время я успел ознакомиться – в той или иной степени – со всем наследием человечества. Благо ограничений доступа к знаниям на Плутоне не было.

Вит (улыбается). Лим, когда ты в образе пацана с ломающимся голосом втираешь о том, что ознакомился со всем наследием человечества, звучит потешно.

Евграф (улыбается). Понимаю.

Вит. Давай свои стихи.

На коннекторе, который у Вита сейчас в руке, зажигается красный огонек – сигнал, что на него поступает информация. Через несколько секунд перед Витом всплывают проекции страниц со стихами.

Вит. Так… Это как-то занудно… Это… я и слов-то таких не знаю… На общезападном не надо, я его не люблю, на русском бы… А вот это… (Читает вслух.)

Вит. Круто. Мне нравится. Удивительно, Лим, что ты его сохранил. Вряд ли среди игреков считается почетным звание человека.

Евграф сидит возле иллюминатора и смотрит в него, словно в окошко.

Евграф. И да, и нет.

Лим. Как понимать?

Евграф. То, во что превратилось человечество сейчас, – печальная картина. То, каковыми вы можете быть, а лучшие из вас и были, – достойно поклонения.

Вит. Вот как. А я думал, мы сейчас круче, чем раньше. Вон у нас какие технологии. Всю Землю освоили, в космосе за своих.

Евграф. Это не главное, Вит, совсем не главное. (Качает головой.) Чем вы живете? Каковы ваши цели? О чем мечтаете?

Вит. Ну…

Евграф поворачивается к Виту и смотрит очень серьезно.

Евграф. Я тебе скажу. Заработать побольше, развлечься – как ты говоришь – покруче, и чем-нибудь похвастаться перед другими. Вот ради чего вы живете.

Вит (обиженно). Разве?

Евграф. Попробуй вспомнить, о чем мечтал сам или твои знакомые, – и почти всегда будет так, как я сказал.