Букварь - Владимир Лорченков

новостей, — идут еще сюжеты про Америку, про новые самолеты и танки, про

израильтян и арабов, про Ирак, и в конце что-нибудь про культуру. Он смотрит новости

постоянно. Сидит на табуретки, сгорбившись, и постукивает пятками об пол. У него

болят ноги, жутко, говорит он, болят, и так ему легче, — когда он стучит пятками. Я

становлюсь за ним, и кладу руки ему на плечи. Он расслабляется, и откидывает голову

назад. Из уголка глаза у него выползает слезинка: это от давления, я знаю. Так мы, — он

сидя, я стоя, — застываем на несколько минут.

— Я тебя люблю, Ира, — он не открывает глаз, — люблю.

На другом канале начинаются новости.

— Новый виток в деле "Юкоса", — говорит диктор, — оказался неожи…

Он мягко высвобождает голову из моих рук, и наклоняется к экрану. Я иду на кухню.

Он говорит мне вслед, очень осторожно и вежливо, как ему кажется:

— Я вчера видел объявление, новые курсы испанского языка открываются…. Не

хочешь пойти?

— Si, senior, — говорю я.

Он умолкает, и я полчаса вожусь на кухне. А когда возвращаюсь в комнату с двумя

чашками чая, нахожу его взглядом не сразу. Он лежит на полу, и ноги держит на

табуретке, — так легче, — а сам плачет.

Вряд ли из-за давления.

В парке, — приютившем двадцать лет назад выставку достижений Народного Хозяйства,

— было полно народу. У гранитного памятника Ленину, и других памятников советской

старины, которые перенесли сюда из центра города, были выставлены, в виде гроздьев

винограда, бочки. От них кисло пахло вином, а неподалеку бегала огромная бутылка

"Шампанского полусухого", которая за десять леев фотографировалась с любым

желающим, кроме самых пьяных, конечно. У второго павильона играла народная

музыка, где-то, — кажется, прямо на газоне, — жарили шашлыки, и дым стелился над

людьми густо, как от сбитого бомбардировщика.

— Пятая международная ярмарка вина в Молдавии, — торжественно объявил

президент, — открыта!

— Если к5аждый китаец купит бутылку молдавского вина, — покачиваясь, сказал

президент, — то мы станем страной миллиардеров. Ура!!!

За трибунами начали улюлюкать, президент выпил еще один стаканчик вина, и куда-то

ушел. Наверное, работать. На сцену выскочили ребята в кушмах (молдавский головной

убор — прим. авт.) и закружились в хороводе. Диктор нетрезвым голосом объявил, что

свое танцевальное мастерство нам демонстрируют участники орденоносного ансамбля

"Жок". На сцену к парням вылетели девушки, и юбки у них, когда девушки вертелись,

задирались. К сожалению, я ничего не видел из-за голов тех, кто столпился у самой

сцены. Поэтому пришлось взять Иру за руку, и тащить ее к озеру.

— Гляди, — у сельской повозки, на которой сидел с кувшином в руках карикатурный

крестьянин из театра Эминеску, — белое вино как пенится…

Белое вино мы оба любили. Поэтому я не рассердился, как обычно, когда Ира меня

отвлекала, а потащил ее уже к повозке. Через пятнадцать минут мы, бережно охраняя с

двух сторон глиняный кувшинчик, купленный Ирой с самого утра, и наполненный

вином сейчас, продолжили пробиваться к озеру.

— На ярмарке вина собралось тридцать тысяч человек, — торжественно объявил

диктор, — напоминаем программу…

Я немного вспотел, и руки у меня болели. К счастью, было пасмурно. Ира глядела то на

меня, то на кувшин, и улыбалась. Мы были знакомы всего полгода.

— Ну, ловим момент, — сказала она утром, расчесывая свои спутавшиеся длинные

волосы, и объяснила. — Лучшие стороны друг друга мы уже узнали, худшие узнаем

позже. Так что пять-шесть месяцев исключительного рая у нас есть.

Концентрированный рай. В общем, Ира оказалась права. И в самый разгар этого рая

мы с ней отправились к ВДНХ, на озеро, на ярмарку вина. Что такое ярмарка, спросил

я Иру, крепко держа ее в троллейбусе за руку, и есть ли у нее какие-то ассоциации с

этим?

— Солнце, арбузы, пыль, грузовые машины, огромные, если поглядишь на них

снизу, люди в кузовах, персики, пчелы, — смешно затараторила она, — яблоки, крики,

запах мяса, полосатый, как пчелы, зонт над торговкой семечками…

Она все говорила, и выглядела так смешно, как по-настоящему смешно может

выглядеть только красивый человек. Она и в самом деле была красивой. Еще у нее был

серый вязаный плащ, на который часто ревниво глядели женщины. На меня, к

сожалению, они так не смотрели. Я сказал об этом Ире, а она потрепала мои волосы, и

сказала, чтобы я не говорил глупости. Потом вы вывалились из троллейбуса как

требуха из раны, и попали на ярмарку. И вот, сумели пробиться через толпы народу к

самому озеру, и найти небольшой пенек, на который можно было поставить кувшин с

вином. Так мы и сделали, а потом Ира начала смеяться.

— Мы забыли стаканы, — сказала она.

Пришлось пить из кувшина. В принципе, мне понравилось. Жалко было только, что

вина мы купили немного. Придется пробиваться обратно, чтобы взять еще. На дорожки

у озера высыпали клоуны в молдавских национальных костюмах, и, — удача! — человек с

тележкой, на которой позвякивали стеклянные графины.

— Возьми еще вина, — сказала Ира, — скорей, а то уйдет сейчас. Только возьми

белого!

Я показал ей язык, догнал торговца и купил у него вина. Потом вернулся к Ире. К

счастью, она была одна.

— К счастью, — поставил я рядом с кувшином графин, — ты одна, и никто не успел

занять мое место.

Ира улыбнулась. Невысокая, красивая, сочная, как яблоко, с широкими бедрами и

небольшой, идеальной формы грудью, она обожала секс, и не вылезала из моих

постели и мыслей.

— А что для тебя ярмарка? — она отпила вина, и дала мне попить прямо изо рта.

— Хемингуэй и Селлинджер, — я продолжил пить прямо из графина, — леденцы на