Птица скорби - Мубанга Калимамуквенто

– У меня всё хорошо. Не плачь, – пробубнил он.

– Не буду.

– Я тогда искал тебя, вернулся в наш туннель. Но ребята сказали, что ты поселилась в борделе Чилулу. Это правда? – В голосе его снова прозвучал упрёк.

– Я просто там жила, – соврала я. – А потом мы с Эналой переехали в Чиленье, на Бурма-роуд. – Я отвела глаза, очень надеясь, что Али ни о чём не догадается.

– Понятно, – только и сказал он.

Мы замяли тему и пошли дальше по Каирский дороге. Сначала он рассказывал что-то малозначительное, а я была благодарна, что он не расспрашивает, чем именно я занималась после нашего расставания. Сама я тоже не решалась поинтересоваться, почему он так неожиданно исчез. Али снял рюкзак, вытащил оттуда несколько вакуумных упаковок с сосисками и начал предлагать их прохожим. О, мой брат здорово поднаторел в этом деле: научился заговаривать людям зубы, чтобы урвать лишнюю денежку. К тому же он стал обаяшкой благодаря бархатному голосу, как у Тате, правда, ещё не до конца сформировавшемуся.

Потом Али разоткровенничался и всю дорогу болтал не переставая, перескакивал с одной темы на другую. Но я многое о нём узнала. Как вместе с друзьями он грабил магазинчики в Камвале[99]. Как какое-то время пожил в приюте в Мтендере[100] и даже походил там в школу. Посещал службы в адвентистской церкви ради бесплатной еды. Попадал в полицию, откуда всякий раз сбегал. Однажды он видел в обезьяннике Бо Хамфри. Стал свидетелем ночного убийства на автобусной станции. Спал на скамейках междугороднего терминала. Упомянув, что торговля сосисками – это просто ради приработка, Али улыбнулся, и в этот момент я ему даже поверила. Оказывается, он ещё устроился кондуктором при автобусной станции «Башня Кулима»[101], подменял некоего Ба Ньямбе (да, именно Ба, как Ба Артур. Хотя в детстве мы чаще использовали обращение Бо). Платили Али мало, потому что это же неполная ставка. Жил он с друзьями в районе Матеро. Муса, Даниэль, Кристофер, Джуниор… Он так долго перечислял их имена, что, казалось, даже забыл о моём существовании. Я снова взглянула на брата. Серо-коричневый цвет его лица был в точности как у нашей мамы. Цвет муравейника. У меня ёкнуло сердце. В последнее время я редко её вспоминала. И тут, как специально, мимо прошла сухощавая женщина с муравейниковым цветом кожи. Мамин призрак? Да нет, просто какая-то чужая женщина несёт на продажу кассаву и арахис. В мой внутренний монолог ворвался голос брата:

– Так где ты живёшь, если поточнее? – Али глядел прямо на меня и улыбался, явив моему взору такую знакомую щербинку меж зубов.

– В Чиленье. Выйдешь на остановке «Маина Соко», перейдёшь дорогу и сразу же увидишь зелёный домик с коричневой дверью, не ошибёшься.

Мне и правда хотелось, чтобы он пришёл.

– Понял. Как-нибудь загляну.

Перехватив мой взгляд, он смущённо почесал подбородок. Пройдя вдоль Каирской дороги, мы свернули на людную улицу Катуньила-роуд, где располагалась автобусная станция. Господи, я совсем забыла, что собиралась купить новые туфли.

Побродив между автобусами, Али окликнул тощего низкорослого кондуктора:

– Дабвисо!

На Давбисо была белая безрукавка прямо на голое тело и зелёные шорты размера на три больше, что ничуть его не смущало – он просто их всё время подтягивал.

– Пусти мою сестру, ей до Чиленье доехать надо. – Али подтолкнул меня, и я, поздоровавшись, заняла место возле окна.

Забитый под завязку автобус ехал из центра через район Камвала, и воспоминания нахлынули. Я глядела на беспризорных детей под мостом, выискивая среди них знакомые лица, но ведь прошло пять лет, и наши ребята давно выросли. Как сложилась их судьба? Из задумчивости меня вывела соседка, толкнувшая меня в бок. Оказывается, Дабвисо захотел получить с меня плату за проезд. Мне это, конечно, не понравилось – ведь Али попросил его провезти меня по дружбе. Но делать нечего, я пошарила по карманам юбки, с нарастающей паникой понимая, что денег-то и нет. Оказывается, пока Али рассказывал мне сказки про свою счастливую жизнь, он успел меня обчистить. Я растерянно подняла глаза на Дабвисо, рассчитывая на его понимание. Тот разочарованно сложил губы в трубочку и отстал.

На следующей остановке пассажиров вошло больше, чем вышло, и Дабвисо попросил меня освободить место. Я устроилась в уголке, села на металлический поручень. Он так раскалился от жары, что я всё время ёрзала, как рыба на сковородке. Сидящая напротив женщина с фигурой «бочонок» взялась поедать банан: она аккуратно опускала лепестки кожуры, отламывая банан мелкими кусочками и отправляя себе в рот. Автобус покачивался на рессорах, пахло бананом, и меня начало подташнивать. Я стала глядеть в окно, чтобы как-то отвлечься на окружающие виды, но надо мной навис Дабвисо – от его подмышек исходил противный кислый запах. Единственным выходом было – делать вдох и как можно дольше не дышать, в чём я и упражнялась на протяжении оставшегося пути. Потом Дабвисо напомнил: «Сейчас будет „Маина Соко“, твоя остановка». Я кивнула – мол, спасибо, хотя и так знала. Когда я вышла из автобуса, меня несколько раз вырвало, причём на пустой желудок. Не почувствовав никакого облегчения, я еле добралась до дома. Эналы дома не было, она куда-то ушла. Меня вдруг замутило от запаха свеженатёртой мастики, хотя прежде я спокойно её воспринимала. Я выбежала на двор, и меня снова вырвало. Потом я вернулась в дом и заснула.

Вечером Энала оставила меня дома. Когда я проснулась на следующий день, она ещё не вернулась, и тут кто-то постучал в дверь. Превозмогая подступившую тошноту, я пошла открывать. На пороге стоял Али. Он выглядел ещё более измождённым, чем накануне: щёки ввалились, глаза как у загнанного зверя. Я сразу же перестала злиться на него и снова подумала: Господи, как он вытянулся. Но вслух сказала:

– Что ты тут делаешь?

Глаза брата шныряли по комнате. Остановив на мне взгляд, он сказал:

– Прости за вчерашнее, сестрёнка, но мне нужно было срочно вернуть долг. Припёрло, понимаешь? – Он горько усмехнулся.

Я никак не ожидала извинений, думала, что Али станет огрызаться, но он лишь озадаченно почесал болячку на голове. Сейчас он так походил на Тате, что у меня сердце сжалось. Ну как я его выгоню? Так что я впустила его, накормила. Он умял всё в одно мгновение и даже сказал спасибо, а потом завалился на диван и уснул. Мой бедный младший брат. Я даже забыла про собственное