Птица скорби - Мубанга Калимамуквенто

– Нет, мадам, я не ищу подработку, – сказала я миролюбиво. – Я ищу свою тётушку Бо Шитали, Бо Ма Лимпо. – Почему-то я машинально перешла на лозийский и очень разволновалась. Лицо женщины смягчилось ещё больше.

– Так ты знаешь лозийский… – Она улыбнулась беззубым ртом.

– Ага.

– Ты вообще как? – как-то невпопад спросила женщина.

– Спасибо, хорошо, – ответила я. – Так вы не знаете, где моя тётушка?

Женщина молчала.

– У неё ещё была дочка, звали Лимпо, как вы уже поняли, – продолжила я.

– Ну да, точно. – Женщина задумалась, а потом грустно сказала: – Они давно отсюда переехали, уж и не знаю, где их искать. – Она выжидательно посмотрела на меня, словно надеясь на продолжение разговора. Но я не знала, что сказать, попрощалась и ушла. Я оглянулась один только раз: женщина смотрела мне вслед каким-то отрешённым взглядом, в котором навеки погасла искорка надежды.

Вечером мы с девчонками вышли на работу. Обычно с нами всегда была Рудо: это она проводила инструктаж, запоминала номера машин, в которые мы садимся, и удалялась, лишь когда все девушки были разобраны. При таком подходе непросто было делать заначки, но мы всё равно умудрялись что-нибудь да прикарманить. Иногда мне казалось, что на самом деле Рудо была рада, что у нас имеются накопления, и многое она делала для проформы, поскольку подчинялась Ба Артуру, который и являлся нашей «крышей».

Как бы то ни было, в тот день Рудо приболела. Мы допытывались, чем помочь, но она отвернулась к стене и отказывалась говорить.

Похоже, Рудо всё-таки была нашим счастливым талисманом, потому что без неё ничего не ладилось. Энала назвала эту ночь «ночью тупых подростков», потому что именно они решили над нами поиздеваться. Гоняли туда-сюда на своих машинах, останавливались, поджидая нас, а потом с гоготом уносились прочь. В конце концов мы вообще перестали реагировать на какие-либо машины, выходя в полный минус.

Первой не выдержала Сандра.

– Да она ведьма, вот что я вам скажу.

Энала посмеялась для порядка, а Сандра процедила сквозь зубы:

– А что? Иначе как объяснить, что все клиенты как испарились?

Мы немного ещё поотсвечивали, а потом отправились домой. В небе плыла луна, гремела музыка в барах, вслед нам свистели мужики, у которых либо не было лишних денег, либо они вообще были против подобной экзотики, – а мы ковыляли домой на своих высоченных каблуках, проклиная всё и вся.

* * *

Мы нашли Рудо в дождевой канаве возле дома, и она была мертва. Кто-то раздел её до пояса и избил до смерти. Скрюченными руками она прикрывала грудь, на лице застыла гримаса ужаса. Мы боялись подойти к ней ближе, зная, что кто сообщит о её гибели, тот и станет главной подозреваемой, ведь полиция нас не жалует. Поэтому мы прошли мимо, но Сандра не выдержала и вернулась: сняла жакет и опустилась на корточки, прикрыв Рудо. Побыла возле неё немного, помолилась и побежала нас догонять. Эта картина так и стоит перед моими глазами – как проститутка сидит на корточках возле тела своей мадам и молится о её упокоении.

Ходили слухи, что Рудо задолжала Ба Артуру, вот он её и кокнул. Я искренне оплакивала Рудо. Ведь в каком-то смысле мы были её детьми. Если кто-то из девчонок заболевал или у неё начинались «дела», Рудо отпаивала её горячим снадобьем и пичкала обезболивающим.

После убийства Рудо мы два дня безвылазно сидели дома. Дождь лил не переставая, вода грязным потоком переливалась через канавы. Наступал канун Нового года. Еда кончилась, и пришлось выбираться на улицу, а канаву было не обойти. Как и стоило ожидать, тело Рудо уже убрали. Потрясённые, мы молча сходили за продуктами, что-то приготовили и уселись в гостиной перед телевизором, стараясь не думать о страшном. А вечером к нам заявился Ба Артур. Когда Рудо была жива, она никого не боялась, даже полицейских, а вот перед Артуром тряслась, как былинка. Босса я видела один раз издалека, поэтому сейчас с интересом разглядывала его. Невысокий человек с длинными, как у гориллы, руками и с несоразмерно крупными чертами лица – прямой длинный нос, пухлые тёмные губы, козлиная бородка. Ба Артур решил устроить нам перекличку, и мы по очереди поднимали руки, как в школе.

– Что ж, все на месте, – сказал наконец Ба Артур, изъяснявшийся на бембийском. Он остановил свой взгляд на мне, и сидевшая рядом Энала тихонько пнула меня, велев подняться. Ба Артур едва доставал мне до плеч, но от него веяло огромной силой.

– Ты новенькая? – спросил он.

– Да.

Ба Артур взял меня за подбородок, словно собираясь впиться в меня губами, и рассмеялся. Его худые грубые руки были исполосованы шрамами, впалые щёки украшены татуировками в виде двух чёрточек, свидетельствующих о принадлежности к какому-то определённому племени. Глаза с красными прожилками, густые брови с проседью. Ба Артур широко улыбнулся, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Пожалуй, он был красив, но какой-то дикой, неуёмной красотой. Хлопнув меня по попе, небрежным взмахом руки босс велел мне сесть.

Когда он ушёл, мы так и не поняли, что же с нами будет дальше. Мы просто тупо уселись перед телевизором и стали смотреть всё подряд. На экране мелькали кадры этнических танцев, потом крупным планом – лицо верховного судьи в красной мантии и белом парике, а затем все передачи прервались прямым эфиром. Вот ликующая толпа приветствует избранного президента. Он стоит на трибуне, сам в тёмном костюме и синем галстуке в мелкий горошек, на заднем плане – его свита со скучающими лицами. Откашлявшись, президент заговорил, немного в нос и заикаясь от волнения:

«Я, Леви Патрик Мванаваса, законно избранный президент Республики Замбия, торжественно клянусь верой и правдой исполнять свои обязанности на этом высоком посту». Толпа ликует и радуется, но у нас, ночных бабочек, совсем другое настроение по этому поводу.

Мне надоело сидеть в четырёх стенах, и я решаю немного прогуляться. Возле супермаркета покупаю у мальчишки газеты и просматриваю заголовки. «Леви призывает к порядку и народному единству», «Протестные выступления оппозиции».

Захожу в магазин, в голове мелькает подленькая мыслишка: не украсть ли мне бутылочку фанты? Суну под одежду и быстренько смоюсь. Холодильник с прохладительными напитками расположен в дальнем конце зала, я направляюсь туда, и вдруг меня окликает мужской голос:

– Что-то мне ваше лицо знакомо. Мы нигде раньше не встречались?

Мужчина обращается ко мне на английском, он явно уверен, что я его понимаю.

В его глазах горит дружеский огонёк, мужчина кажется мне