Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

коровы, по крестцу и по вымени — молочная или немолочная. Эта молодая коровенка по всем признакам должна быть смирной и молочной.

— Ну что, выбрала себе корову? — спросил купец у Майи.

— Вот эта, Туосахта.

«Ну и выбрала, — подумал Иннокентий. — Самую маленькую из всех коров. Сразу видно, что ты, молодка, ничего не смыслишь в скотине».

Вскоре они вернулись в дом. Хозяин показал Федору и Майе маленькую комнатушку с одним окном:

— Вот тут вы будете жить.

Как ни устали Федор с Майей за день, они долго не могли уснуть. Слышно было, как в дом вошла Варвара — принесла вечерний надой молока, как купец о чем-то с ней тихо разговаривал. Варвара громко заплакала и убежала. Потом еще долго в доме хлопали дверью, топали. Майя поняла, что из-за нее и Федора увольняют Варвару, и ей стало не по себе. Она сказала об этом мужу и пожалела, что пришла сюда.

Федор промолчал, хотя ему было неприятно, что из-за них отказали ни в чем не повинной батрачке.

— Вот так и нас возьмут и прогонят, — прошептала Майя.

— Не думаю… Я хозяина давно знаю.

— А что за люди наши хозяева? — спросила Майя. — Не очень злые?

— Хозяйка — женщина хорошая, совсем не сварливая, простая, а хозяин — человек с норовом. Он может и обмануть незаметно и обидеть, хотя, конечно, его не сравнить с Яковлевым. Яковлев — зверь…

— Дай бог, чтобы все было хорошо. — Майя прижалась к Федору.

Вскоре Федор захрапел, а к Майе сон все не приходил. Она долго лежала с открытыми глазами, пытаясь представить, как сложится у них жизнь на новом месте. Во сне она увидела родную Круглую елань. Ходила по лугу и собирала цветы. День был солнечный, яркий. Вдруг с запада стала надвигаться черная туча, заслонила солнце. Потемнело. Сверкнула молния, загремел гром. Майя хотела бежать домой, но вдруг страшный вихрь закружил ее и, словно щепку, поднял выше деревьев и понес над лесом. Внизу мелькнули родительский дом и мать, стоящая во дворе с протянутыми руками. Она увидела дочь и побежала, глядя вверх… Майя с криком проснулась.

И опять сон ушел куда-то далеко. Мысли об отце с матерью, о родительском доме роем нахлынули, взбудоражили…

Майя встала, открыла окно. В комнату подуло приятной прохладой.

А в лесу, за горой, надрываясь, куковали кукушки…

Иннокентию — тоже не спалось в эту ночь. Приход Федора и Майи его обрадовал. Такого работника, как Федор, поискать надо. И расторопный, и честный, и исполнительный. На него во всем можно положиться. Вот только жена у него какая то не такая… Слишком бойкая, везде сует свой нос. Все равно он надул ее. Запроси она у него деньги вместо коровы, это было бы чувствительно, а корова — пустяки. А вот в следующей год они будут работать у него за корм для коровы. Сено в цене.

«Что ни говори, а сделку я совершил выгодную», — торжествовал купец, лежа на мягкой перине.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I

Купец Иннокентий был не чета Яковлеву. Хитрый, умный, оборотистый, бывалый, он везде поспевал, используя довольно широкий круг знакомств и связей. Он знал, когда кому надо прийти на помощь, ссудить деньгами, подкинуть хлеба, выручить одеждой. Делал Иннокентий это так, что все считали его благодетелем и тоже ни в чем купцу не отказывали и не перечили.

Соседи высоко ценили Иннокентия, считали его человеком большого якутского ума, и они не ошибались. Торговля у него была поставлена умно, на широкую ногу. В течение всей зимы он возил продавать мясо и масло В Мачу, Мухтую, а иногда и в Бодайбо. Для этой цели он не забивал своего скота и своего масла не брал ни фунта. Все это он скупал у других по более низкой цене.

Иннокентий нюхом чувствовал, где, когда и на чем можно нажиться. Он закупал заранее все то, что сулило прибыль.

Ранней весной за бесценок скупал отощавший за зиму скот и откармливал его заранее заготовленным сеном. Летом выгонял на пастбище. Скот тучнел, прибавлял в весе.

Скупал Иннокентий и масло. Самые дешевые цены на масло были летом, в разгар пастбищного сезона. А к осени цены повышались. Иннокентий не зевал, масло закупал летом пудами, разъезжая по улусам.

Зимой Иннокентий отвозил мясо и масло на рынки в Мачу, Бодайбо и сбывал товар втридорога.

Все лето Федор работал на сенокосе, а Майя — по дому. Иннокентий одел их, а питались они вместе с хозяевами.

Осенью, как только установилась санная дорога, купец велел нагрузить мясом десять подвод и отправил с ними Федора в Мачу. Федор должен был продать мясо и привезти хозяину выручку. Другой бы на месте Федора нажился, но купец знал — Федор не из таких, и доверял ему.

Зимой Федору приходилось разъезжать еще чаще — он возил грузы из Олекминска в Мачу и сдавал их купцу Шарапову.

Майя оставалась дома одна и сильно скучала по Федору. Ночью она долго не могла сомкнуть глаз. На сердце у нее было тоскливо и беспокойно. Вдобавок ко всему она была беременна и боялась сказать об этом хозяйке.

На дворе трещали морозы, дули метели, и у Майи было беспокойно на сердце, когда она думала о Федоре. «Где-нибудь зябнет на такой стуже, и, возможно, негде обогреться. Еще заболеет». И начинали мерещиться всякие страхи, от которых она покрывалась холодным потом.

Работа у Майи теперь была чистой и легкой — не сравнить с тем, что она делала у Яковлевых. Зимой Иннокентий бывал дома редко, и Майя с Харитиной хозяйничала дома: топила печи, подметала в комнатах и один раз в неделю мыла полы. Тем не менее она часто вспоминала юрту, где жила с Федором до этого: «Как там поживает несчастная старуха Федосья?» Майе не хватало Федосьи, ее сказок, и она завидовала девушкам, которые остались там и могут ее слушать.

Однажды Майя проснулась от толчка в животе. Затаив дыхание, прислушалась… Толчок повторился, еле слышный. Но Майе он показался громче колокола, и она готова была закричать на весь дом о своей радости.

Утром Майя за чаем призналась хозяйке, что она ждет ребенка. Слушая Майю, Харитина несколько раз концом платка вытерла глаза. Майя сразу не поняла, почему хозяйка всплакнула.

Иннокентий, узнав от жены о беременности Майи, скис:

— Мне это не очень нравится. Эта «госпожа» свяжет себе руки, и от нее никакой