Любовь. Красное и белое - Давид Беньковский

— Знаете, кто я? — Сандра тем временем закончила петь. — Никакая я не Сандра. Я прорицательница! — Она спрыгивает со стены и оказывается возле нас. — Вы всё сражаетесь, — говорит она таким тоном, что холод начинает пробирать. — Как всегда! Но мне нечем вас порадовать, нечем. Все вы погибнете, все здесь поляжете. Гибель всему пророчу, гибель! Мужчины! Вы несете гибель всем нам, нашей земле!

Что эта Сандра говорит? Не надо ее слушать. Что у нее в голове? И голос словно из могилы доносится. Брр! Мы, мужчины, гибель несем? Да мир идет вперед только благодаря нам! Придумают же эти бабы! А сам глаз с Алекса не свожу, ой не свожу! Не дам ему застать себя врасплох!

— Гибель! Гибель идет! — кричит Сандра ужасным голосом. — Гибель из-за вас, мужчин! Гибель! — кричит она что есть сил, даже уши заткнуть хочется. Надоела уже.

Стараюсь ее не слушать. Выплевываю скопившуюся во рту кровь. Провожу языком по пустому месту на десне. Алексу показалось, что я отвлекся, и он быстро хватает Мажанну за волосы и тянет к себе. Но я подскакиваю к нему и валю на камни. И пока он лежит, я несколько раз пинаю его. Изо всех сил пинаю куда попало. А Мажанна такая потерянная без повелителя. Я хватаю ее за руку и тяну в свою сторону.

Оглядываюсь с ощущением победы, потому что Мажанна снова рядом со мной, но вдруг замечаю неподалеку еще какого-то мужчину. Он с большим трудом катит перед собой детскую коляску. Ее колеса то и дело застревают между выступающими валунами. Что здесь, черт возьми, делает этот парень?! Его коляска накреняется то в одну сторону, то в другую. Из нее выпадают ведерко, лопатка и пластиковые формочки. Мужчина наклоняется, собирает вещи и кладет обратно в коляску. А Алекс пытается встать, и я еще несколько раз его пинаю. Он снова падает. А тот, что с коляской, стоит и смотрит. Он, должно быть, видел, как я Алекса пинаю, потому что на его физиономии слабака сначала отражается удивление, а потом страх. Испугался, трус! Нас испугался!

— О Боже! Снова какая-то война! — Слабак нервно потирает лицо и пятится назад. — Без меня обойдутся. Надо уходить. — Он пытается повернуть коляску назад, но ее колеса снова застревают между камнями и из нее выпадают формочки и лопатка. А он стоит, словно в штаны наложил, как Дед говорит.

И тут я его вспомнил. Это же Миллионер, с которым я у песочницы познакомился! Это он! Он еще своего Кароля из ложечки кормил! А теперь здесь с коляской прогуливается! С формочками и, должно быть, яблочком в пакете из фольги.

Засмотрелся я на слабака, и Алекс снова этим воспользовался. Я его вроде добил, а он снова ожил, словно его к электрическим проводам подсоединили. Он моментально встал, подскочил ко мне, — я даже отступить не успел, — и как даст мне по лбу над правым глазом. Похоже, бровь мне рассек — кровь залила пол-лица. Вырывает у меня Мажанну и отталкивает. А она тихонько всхлипывает за его спиной и ногти свои осматривает — не поврежден ли ее розовый лак.

— А вы всё бьетесь, всё бьетесь, мужчины! — Сандра ходит вокруг нас, нахохлившаяся, как птица. — Так и будете биться! Но в каждой битве должен быть победитель и побежденный. Кто-то всегда быстрее, сильнее, лучше, больше. Гибель идет! Из-за вас, мужчины, наша планета погибнет! Вы же соперничества все время ищете. Каждый хочет быть первым, и когда кто-то переходит вам дорогу, то вы стремитесь догнать и устранить соперника, заколоть, задушить, избить так, чтобы он никогда не поднялся и не пытался с вами бороться. Все вы Эдипы. И когда видите на своем пути другого, толкаете его в пропасть. И постоянно сражаетесь. И хотите быть все сильнее и быстрее. Хотите больше зарабатывать, стремитесь к большей свободе, к тому, чтобы обладать многими женщинами, иметь больше овец и коров, книг и научных степеней, машин и танков. О! Гибель идет! — С этими словами она закрывает лицо руками. — Вы все стремитесь разрушить!

Краем глаза вижу, что по ее лицу текут Слезы. Она бледна, как мертвец, восставший из могилы. И Слезы, Слезы, снова Слезы!

Пытаюсь стереть кровь со своего лица, но она льется и льется. Сильно рассечена бровь. К счастью, я не чувствую острой боли, потому что думаю, как Мажанну вернуть. А Миллионер переминается с ноги на ногу и смотрит то на всхлипывающую Мажанну, то на мое залитое кровью лицо, то на Алекса, готового к удару. Голову почесывает. Слабак, слюнтяй, настоящий маменькин сынок!

— Позвольте вмешаться в ваш разговор… — говорит слабак с коляской и подходит к нам поближе. — Вы упустили одну существенную деталь, — обращается он к Сандре. — Они из-за нее бьются. — И показывает на Мажанну, которая сладко покусывает свои полные губки.

О, какие же у нее полные губки, какие аппетитные губки! Полные губки! Сексуальные губки. И увлажняет их, облизывая. И, увлажненные, блестят ее полные губы!

— Из-за нее эта война началась. Война всегда из-за Прекрасной женщины начинается. — Слабак брезгливо морщится. — Красота провоцирует. — Он прищуривается, разглядывая Мажанну. — Вы только посмотрите, какая она красивая! Боже мой, какая же она Красавица! — Опирается о коляску. — Каждый хочет такой обладать. Любой ценой. — И смотрит на нас. — А что на это Красавица скажет? Да что она может сказать? Губки бантиком сложила и моргает своими миндалевидными глазками. И счастливая такая от того, что из-за нее двое бьются. Чувствует себя настоящей женщиной! Мужчины бьются за ее взгляды! О, как же ей нравится, что они тут из-за нее сражаются. И кровь ради нее проливается, мужская кровь льется. И как же ее, должно быть, возбуждает запах мужской крови. И уйдет она с победителем! Уйдет с сильнейшим. Он обнимет ее так, что она о белом свете забудет. «Ну что я могу сделать? — думает наша Красавица. — Я слабая женщина, которой нечего сказать, а они такие сильные, большие и умные. Лучше я подожду, тихо посижу и посмотрю на птиц, облака и маникюром своим полюбуюсь».

— Они сражаются, потому что мозги у них так устроены. А может, комплексом Эдипа страдают. Что, впрочем, одно и то же! — Сандра тяжело вздыхает. — Бороться, бороться, бороться. За женщину или за что-нибудь другое… Ничего с этим не сделаешь…

— А у нее как мозг устроен?! — Миллионер-слабак указывает пальцем на Мажанну, рассматривающую свои ногти. — Разве она не понимает, что происходит? Разве не может успокоить этих глупцов? С одним поговорить, другому объяснить, сказать, что они рехнулись. Или просто уйти отсюда, перестать мозолить им глаза. Но нет, ничего подобного. Она будет делать вид, что ничего не понимает, ничего не знает и ни одного слова не проронит! Ну, что ты молчишь, дорогая Сандра?! — Слабак, жестикулируя, задевает коляску. Из нее снова выпадают формочки. — Потому что вам, женщинам, так удобно, Сандра! — Слабак терпеливо укладывает формочки в ведерко. — Вам выгодно быть красивыми идиотками рядом с сильными мужчинами! Ведь рядом с мужчинами вам не нужно ничего делать! Вы не хотите брать на себя ответственность, хоть какую-то часть ответственности! — Миллионер кладет в коляску последнюю формочку и выпрямляется. — Потому что все вы делитесь на два типа — на рвущих на себе волосы истеричек и глупых кукол, — зло говорит он. — Редко можно встретить женщину, которая хоть иногда думает о мужчине и ради общего блага его успокаивает.