Коснись зари - Челли Кицмиллер

Мейджер наклонился и смачно поцеловал ее в губы.

— Вам нужно отдохнуть, Хеллер, у нас впереди нелегкая поездка. — Он сжал ее руку, затем повернулся и не спеша спустился в холл.

— Спокойной ночи, тетушка! — Хеллер старалась не поднимать глаз. Прежде чем Абигайль смогла что-либо ответить, она уединилась в своей комнате.

Хоакин только что проводил Елену из театра в отель и уже выходил из дверей номера, когда перед ним возникла Абигайль Пейтон.

— Сеньор Монтаньос, — обратилась к нему она. — Слава Богу, я наконец-то нашла вас! Мне очень нужно с вами поговорить!

Хоакин открыл дверь шире и впустил ее.

Увидев непрошеную гостью, Елена вскочила со стула и, приблизившись к Абигайль, прошипела:

— Что вам здесь нужно?

— Пожалуйста, простите меня за вторжение, сеньорита Вальдес, но я должна поговорить с сеньором! — Миссис Пейтон, нервно сжав руки, повернулась к Хоакину.

— Не волнуйтесь, я обязательно вас выслушаю. — Он слегка улыбнулся, надеясь, что это ее подбодрит. — Итак, что случилось?

— Это касается Хеллер. Я не знаю, что на нее нашло, она… О Господи, то, что я узнала ужасно, просто ужасно! — Голова Абигайль затряслась, на глазах выступили слезы.

Хоакин осторожно дотронулся до ее плеча.

— Успокойтесь же и скажите, что случилось.

Абигайль сбивчиво начала рассказывать о том, как она беспокоилась по поводу отсутствия Хеллер.

— Они возвратились только несколько минут назад и…

— Они? Кто — они?

— Моя племянница и мистер Пирс. Хеллер сказала, что они с мистером Пирсом провели ночь вместе и теперь собираются пожениться. Я, разумеется, ни слову не поверила, но она стала уверять меня, что в самом деле этого хочет. На рассвете они уедут на ранчо мистера Пирса, и тогда…

Елена Вальдес, все это время напряженно слушавшая странную гостью, опустилась на стул и с облегчением рассмеялась, однако Хоакин был взбешен. Тем не менее он попытался возразить:

— Ваша племянница — взрослая девушка и вправе выйти замуж за кого угодно. — Он и сам чувствовал, что слова его звучат неубедительно.

Абигайль в отчаянии замотала головой:

— Хеллер не хотела выходить замуж за Гордона Пирса, уж я-то знаю! Теперь она заперла дверь между нашими комнатами и отказывается говорить со мной, это абсолютно не похоже на нее, уверяю вас. Через дверь я слышала, как она шмыгает носом.

— Возможно, она просто больна; у нее ведь аллергия, не так ли, — легкомысленно предположила Елена.

Слеза скатилась по щеке Абигайль, но она быстро смахнула ее.

— Сеньор Монтаньос, я не имею никакого права утомлять вас нашими проблемами и ни за что не стала бы этого делать, если бы не знала наверняка. — Она как-то странно взглянула на Елену, затем снова перевела взгляд на своего собеседника. — Хеллер постоянно думает о вас! — Последние слова она произнесла шепотом, придвинувшись ближе к Хоакину.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— И что же вы предполагаете?

— Он принуждает ее стать его женой, не знаю, чем и как, но могу поклясться жизнью, что это правда. — Абигайль ухватилась за его рукав трясущимися пальцами. — Я надеюсь только на вашу помощь — вы сможете заставить мою племянницу поговорить с вами. — Она снова взглянула на Елену, голос ее зазвучал неожиданно твердо: — Умоляю вас сделайте это, остановите его.

Хоакин не был точно уверен, что именно Абигайль Пейтон имела в виду, но в одном он не сомневался: Мейджер опять задумал нечто ужасное.

Краем глаза он заметил, как Елена, вскочив, бросилась в его сторону, будто медведица, защищающая своего детеныша.

— Тебе не кажется, что это не то место, где ты можешь разговаривать с ней? — Она обернулась к Абигайль. — Вы, гринго, всегда заходите слишком далеко и просите слишком много! Послушайте, леди, возвращайтесь туда, откуда пришли, в свой Бостон и оставьте нас в покое!

Хоакин схватил Елену за локоть, подвел ее к кровати и усадил.

— А ну-ка помолчи! — Он сурово посмотрел на нее, не сомневаясь, что она поймет и учтет его предупреждение.

Затем он снова обернулся к Абигайль.

— Я обязательно посмотрю, что здесь можно сделать, обещаю!

Миссис Пейтон облегченно вздохнула.

— Спасибо. Я буду наверху в номере 206.

Едва она вышла, Елена, вскочив с кровати, набросилась на Хоакина.

— Немедленно скажи мне, что не беспокоишься о бледнокожей женщине, — потребовала она. Ее длинные ногти вцепились в его руку. — Скажи, что она ничего не значит для тебя, ну же.

— Какие чувства я испытываю к Хеллер Пейтон или любой другой женщине — не твое дело, и точка. Абигайль думает, что ее племянница нуждается в помощи, и я сделаю то, что обещал.

— Почему ты должен заботиться о каких-то гринго? Потому что они тоже позаботились о тебе, когда, придя в твой дом, изнасиловали и убили твою жену? И еще они заботились о тебе, когда хлестали тебя! Ты предаешь память Роситы, беспокоясь об этих собаках-гринго!

Хоакин оттолкнул ее от себя.

— Черт бы тебя побрал, Елена. Черт бы тебя побрал за то, что ты обвиняешь меня в предательстве Роситы, когда я все делаю ради выполнения клятвы, данной ей, ради того, чтобы отомстить за нее! Хеллер приблизила срок мести, потому что Гордон Пирс и есть Лютер Мейджер!

— О Боже! — Елена всплеснула руками.

У Хоакина не было намерения сообщать ей эти сведения, но такая женщина, как Елена Вальдес, могла стать опасным противником: она не колеблясь выдаст его, как только поверит, что он переживает за Хеллер Пейтон.

В действительности все было именно так: Хоакин очень беспокоился о том, что случилось с маленькой бостонкой, поэтому, прежде чем Елена смогла оправиться от шока и начать забрасывать его тысячами вопросов, он покинул ее номер, поднялся наверх и постучал в дверь Абигайль.

— Надеюсь, у вас есть шпилька? — Хоакин, не останавливаясь, прошел мимо нее к смежной двери, которая вела в комнату Хеллер.

— Кажется, она перестала плакать, — растерянно заметила миссис Пейтон.

— Это не имеет значения. Поверьте, я видел достаточно плачущих женщин в последние несколько минут, так что меня уже ничем не удивишь. — Он взял протянутую Абигайль шпильку, вставил ее в замочную скважину и повернул.

— Должна предупредить вас, — голос Абигайль дрогнул, — она иногда бросается вещами…

Хеллер стояла перед дверью в комнату тетушки, горячие слезы катились по ее щекам, и все же она не откликнулась на отчаянные просьбы Абигайль. Поговорить с тетушкой было единственное, чего ей сейчас хотелось, но она не могла рисковать: в разговоре у нее могло вырваться что-нибудь, что даст Абигайль возможность догадаться об истинном положении дел.