Духовка Сильвии Плат - Юстис Рей

– Ты знаешь, что я не могу. Ты, как никто, это знаешь.

И я знала. Когда Молли было два, у Джейн диагностировали рак. Понадобились деньги на лечение. Много денег. Отец решил заложить наш дом в Буффало. Уже тогда я понимала, что если мы его потеряем, то придётся переезжать в Корк. Поэтому я убедила его взять те деньги, что он откладывал на мое обучение в Гарварде. Но нужно было больше…

У Джейн произошло несколько рецидивов. Она практически жила в больницах. В итоге отец всё-таки заложил наш дом в Буффало, чтобы продолжить платить за её лечение. Первое время мы справлялись. Джейн стало лучше, и она окончательно выздоровела. А потом отца уволили, и всё пошло под откос. Джейн сказала, что мы должны продать дом в Корке, чтобы расплатиться с долгами, но оказалось, он не слишком много стоит, гораздо меньше, чем нам было нужно. У нас отняли всё. И в итоге Корк стал единственным вариантом.

– Продай эту землю. Государству. Церкви. Неважно. Хотя бы попытайся, – взмолилась я.

Я понимала, что это невозможно, понимала, что мы в ловушке, но мне так хотелось надеяться на то, что я глупая девчонка, а он взрослый мужчина, мой отец, который знает что-то, чего не учла я, и спасёт нас.

– Этот дом… – начал было он, но тут же прекратил.

– Что с ним?

– Я не могу его оставить. Не только из-за денег… Если она и вернётся, то сюда, – он говорил о матери. Что бы ни случилось, он всегда будет говорить о ней. Этот дом стал её последним пристанищем до того, как она, покинув нас, уехала навсегда.

– Она не вернётся! У нее было на это одиннадцать лет, – с жаром воскликнула я, а позже тихо продолжила: – А если и предположить, хотя бы на долю секунды, что вернётся, то давай вспомним на минуту, что ты женат. У тебя дочь от другой женщины. И я… чёрт возьми, что бы я там ни говорила… я люблю их. Не только Молли, но и Джейн. Ещё до того, как ты женился на ней, я говорила тебе не делать этого, но ты опять-таки не послушал… – замолкаю, чтобы перевести дух, – ты стерпишь унижения и побои. Но они… ты замучаешь их. Они сгниют здесь из-за тебя.

– Я этого не допущу.

– Посмотри на себя! Ты уже делаешь это с ними…. Отпусти этот дом. Тебя с ним ничего не связывает. Он тебе даже не принадлежит, – и это тоже правда. Дом достался Джейн в наследство после смерти отца.

Он отрицательно покачал головой. У меня имелась тысяча доводов, но один его кивок – и я поняла, что никогда не смогу его переубедить.

– Ладно. Допустим, ты остаёшься здесь и Джейн остаётся с тобой, в конце концов, она сама тебя выбрала, но Молли… Давай накопим денег и отправим её в частную школу. Там ей будет лучше. Ей нравится учиться и общаться.

– Ты предлагаешь отправить мою шестилетнюю дочь не пойми куда в одиночку?

– Она не только твоя дочь, но и моя сестра. И нет, она там будет не одна. Вокруг будут взрослые и куча новых друзей, а на каникулы она вернётся домой.

Снова отрицательное покачивание головой.

– Когда ты поймёшь, что сотворил, будет поздно, но пока ещё нет.

– Я не отпущу её.

– Как и воспоминания о маме.

Он серьёзно взглянул на меня, но ничего на это не ответил.

– Это просто воспоминания. Я знаю, как тебе больно. Думаешь, мне легко? Она была… – я осекаюсь, – есть моя мать. Но сейчас у тебя семья. Ты должен думать об их благе.

– Им здесь хорошо.

– С чего ты взял? Ты же не спрашиваешь их. Джейн погибает в этом доме. Всё, что она может тут делать, – это готовить и стирать грязное шмотье. А Молли… она ещё не понимает, но вскоре она тоже увидит. Она слишком умна, чтобы не понять.

– Понять что?

– Что отсюда надо бежать как можно скорее, не жалея, не оборачиваясь.

– Ты говоришь это из-за того, что меня избили?

– Я говорю это потому, что тебя избили ни за что. Этот город прогнил до самого основания. Неужели ты не видишь?

Мы простояли в тишине, казалось, целый час, но он больше ничего не сказал, а я не видела смысла повторять одно и то же.

– Если вдруг передумаешь или просто захочешь поговорить, то я буду в своей комнате, – я тихо вышла из кухни.

Что бы там ни было, я действительно любила своего отца. Я восхищалась его мужеством, ведь он перенёс очень много. Ещё задолго до обряда «очищения». Но в тот день я его ненавидела за то, что он до сих пор находился во власти моей матери.

Он так и не поднялся ко мне. С утра он как ни в чём не бывало ушёл на работу. Я не представляла, как можно смотреть в глаза коллегам, которые сотворили с ним такое. Но он, видимо, думал по-другому.

19

Среда в школе Корка, как обычно, началась с химии. Увидев меня, зашедшую в класс, ты выпрямился и слегка встрепенулся. Во взгляде читались волнение и куча немых вопросов. Я неловко улыбнулась, дав понять, что всё в порядке, хотя на самом деле в душе́ я выла и рыдала, осознавая несправедливость наказания, совершившегося прошлым вечером.

В тот день я добиралась до кабинетов быстрыми тихими перебежками. Мне не хотелось никого видеть и ощущать на себе презрительные и жалостливые взгляды, ведь все знали, что произошло вчера вечером.

Сидя на большой перемене на подоконнике возле кабинета литературы, я жевала приготовленный Джейн сэндвич с джемом. Я терпеть не могла этот джем.

Из глубины коридора ко мне приближалась мужская фигура. Прикли. В тот день он надел коричневую вельветовую рубашку и ремень с большой пряжкой, из-за чего слегка походил на ковбоя. Облокотившись на подоконник, он пару минут молча стоял.

– Как он себя чувствует? – спросил он тихо, подняв глаза.

Я уставилась на свой сэндвич и аккуратно сжала его, так, что по краям потёк красный джем, словно кровь.

– Вы были там. Вы знаете, – отозвалась я, вернув недоеденный сэндвич в коробку для обедов. – Его лицо… оно теперь как… как… – у меня так и не нашлось правильного слова, чтобы описать это, – у него в глазах что-то потухло. Вы унизили его. Он вам этого никогда не простит.

Прикли кивнул.

– Я чувствовал себя так же, когда был на его месте.

На секунду я перестала дышать.

– Вы… вас тоже?

Он кивнул.

– За что?

– Это случилось давно, ещё когда я учился в старшей школе. Я заговорил с девушкой, с которой мы не были представлены. Её отец увидел и заявил на меня.

– За разговор? – опешила я.

– Раньше правила в Корке были гораздо суровее, чем сейчас, – только и ответил он, не вдаваясь в подробности.

– Так эта девушка сопротивлялась? – поинтересовалась я, заранее зная ответ.

Он усмехнулся.

– Нет.

Я призадумалась, а он продолжил: