Фреска судьбы - Антон Грановский

— Да, Алеша, пора убираться отсюда, — поддакнул артист. — Мы и так задержались здесь. С вами все в порядке? — Артист внимательно всмотрелся в лицо Алеши.

Алеша ничего не ответил. Артист и Пирогов переглянулись.

— Алеша, — снова заговорил артист, — если вы думаете, что я забыл о Евгении Александровиче, вы глубоко ошибаетесь. Надеюсь, что мне еще представится шанс доказать вам это.

— Не надо ничего доказывать. — Алеша вытер рукавом мокрые глаза. — Евгений Александрович был хорошим, но очень беззащитным человеком. Он на нас рассчитывал, а мы… Мы не смогли его уберечь.

За спиной у Алеши глубоко и мучительно вздохнул Пирогов.

— Ладно, — сказал Алеша. — Ладно, господа. Пора ехать.

Москва, апрель 2004 года

— Ларин, это отец Андрей. Мы с ним переночуем у тебя, не возражаешь?

Небритый блондин оглядел дьякона с ног до головы и сказал:

— Нисколько. Ты же знаешь, Марго, мой дом — твой дом. — Он закрыл за гостями дверь. — Надевайте тапочки и топайте в комнату. А что случилось-то?

— За нами гонится ФСБ, — объяснила Марго, снимая туфли.

— Фээсбэ-э? И что ты натворила на этот раз? Украла из супермаркета шоколадку?

— Почти.

В комнате у Ларина царил беспорядок. Стол был завален книгами и тетрадями. На стуле стояли треснувшая чашка с недопитым чаем и пепельница, доверху набитая окурками. На диване валялся грязный носок. Пылесос не касался замусоренного ковра недели три, если не больше. Короче говоря, бардак кругом был невероятный, но хозяина квартиры это, похоже, ничуть не смущало.

— Располагайтесь, — радушно пригласил он, смахнув носок с дивана. — Кстати, сегодня вечером я решил как следует напиться. Не составите мне компанию?

— Только если не будешь ругаться матом и бегать по квартире голым, — сказала Марго.

— У меня сегодня не то настроение, — сказал Ларин.

— Оно у тебя всегда не то, — с улыбкой заметила Марго. — А болтать будешь много?

— Только в те моменты, когда не буду пить. А пить я буду много и часто.

Марго посмотрела на отца Андрея.

— Ну что, дьякон? Поддержим товарища в его праведной борьбе с зеленым змием?

Отец Андрей улыбнулся и ответил:

— До вечера еще далеко.

Ларин поднял руку и посмотрел на часы.

— В этом доме вечер наступит через сорок минут, — сообщил он.

Отец Андрей взглянул на него с любопытством.

— Вы так легко распоряжаетесь временем?

— В своем доме я имею над ним полную власть, — ответил Ларин. — Время лишает человека волос и зубов, превращает в прах его кости. Если все, что я могу сделать в отместку — это плюнуть на минутные стрелки, то я проделаю это с наслаждением.

Ровно через сорок минут Ларин, как и обещал, открыл бутылку водки. Марго сообразила кой-какой обед из того, что нашла в холодильнике. А холодильник у Ларина оказался забит всякой бесперспективной с точки зрения нормального человека всячиной — полупустыми банками с восточными соусами, остатками салатов, недоеденными котлетами, соленой капустой и даже двумя пакетами с гавайской смесью (оба пакета были вскрыты, но почему-то не выпотрошены).

Когда Марго накрыла на стол, Ларин удивленно поскреб пальцами небритую щеку, посмотрел на Марго и спросил:

— Это ты все нашла в моем холодильнике?

— Да. Не ожидал?

Тот покачал головой:

— Нет. А я с утра думаю — чего бы такого пожрать. Уже собирался заказывать обед из ресторана, да жаба задавила. Ты волшебница, Ленская. Ты просто волшебница.

Они сели за стол. По телевизору, который Ларин наотрез отказался выключить, сообщив, что под новости у него улучшается процесс пищеварения, показывали горящие дома и раненых детей.

Марго поморщилась, а Ларин сказал, брезгливо выпятив губу:

— Какая наивность и какая необразованность — требовать от мира справедливости. Сам Христос называл сатану «князем мира сего». А апостол Павел пошел еще дальше, назвав дьявола «богом сего мира». Глупо спорить с такими авторитетами. — Ларин залпом выпил водку, крякнул и хотел вытереть губы рукавом рубашки, но Марго сунула ему в руку салфетку и встала из-за стола:

— Пойду попудрю носик, — сказала она. — А вы пока поговорите.

Проводив Марго взглядом, Ларин повернулся к дьякону.

— Позвольте спросить, батюшка, вы как относитесь к истории?

— Терпимо, — ответил отец Андрей.

— А к философии?

— Хуже.

— Почему?

— Не люблю мудрствовать.

— Вот как. А разве разум не помогает вам принимать верные решения?

— Разум — всего лишь слуга души. И не самый расторопный. Я больше доверяюсь инстинктам.

— Выходит, вы человек действия?

— Да, — кивнул дьякон. — Я человек действия.

— Гм… А я, вы знаете, люблю поковыряться в собственных мыслях. Хотя… в наше время это самое никчемное из занятий. Сколько ни пялься, кроме пустоты все равно ничего не увидишь. А колупать эту пустоту, копаться в ее нюансах — глупо и банально. Хотя именно этим я и занимаюсь. А с другой стороны, чем еще заниматься в этой жизни? Марго сказала вам, что я пишу роман?

Дьякон покачал головой:

— Нет.

— А я пишу.

— И о чем он?

— Трудно сказать. Там много философии, размышлений. Достаю из души гадость и выплескиваю ее на бумагу. Так сказать, делюсь с читателем опытом кропотливого самоанализа.

— В этом есть смысл? — поинтересовался отец Андрей.

— До встречи с вами я думал, что есть, — с усмешкой сказал Ларин. — Будем считать, что вы открыли мне глаза, батюшка. Но чем же еще заниматься, если не самим собой? О чем еще размышлять?

— Некоторые размышляют о Боге, — ответил дьякон.

— Верно! Займусь Богом. Он и классом повыше будет. — Ларин снова налил себе водки. — Да здравствуют священники и здоровые инстинкты! О, а вот и Ленская! — воскликнул он, увидев входящую Марго. — Маргоша, мы тут пьем за здоровые инстинкты. Выпьешь с нами?

— Гитлер тоже призывал к здоровым инстинктам, — заметила Марго, усаживаясь за стол.

Ларин хохотнул.

— Детка, если ты думаешь меня этим задеть, то ты ошибаешься. — Ларин отсалютовал отцу Андрею рюмкой и выпил. Зажевал водку салатом и снова обратился к дьякону: — Кстати, как вы относитесь к фатуму? Вы верите в судьбу?

— Я верю в божественное провидение, — ответил дьякон.