Потерянный Эльф - Дмитрий Политов

Тогда, в восемьдесят девятом, я действительно погиб. Погиб честно, как и подобает настоящему солдату. В том бою я мог бы спастись, ежик, но тогда погибли бы пятеро пацанов из моей разведгруппы. И я принял решение остаться — ведь у меня уже был ты, у них же еще никого не было — ни жен, ни детей… думаю, теперь, тоже став офицером, ты меня понимаешь. — Отец замолчал, выжидательно глядя на Алексея, но так как тот не спешил что-либо произнести в ответ, продолжил: — Где я сейчас и каким образом произошла наша встреча? Знаешь, сынок, мы оба боевые офицеры, не раз видели смерть и привыкли жить настоящим, но… не бойся признаться самому себе в том, что знаешь ответ на этот вопрос. Наша жизнь здесь — не более чем экзамен, «тест на выживание», говоря понятным нам с тобой языком. Пройдешь его на хорошую отметку — пойдешь дальше, нет — будешь наказан и, возможно, начнешь все сначала. Раз за разом и… круг за кругом. До тех пор, пока не докажешь, что достоин чего-то большего, нежели просто жрать, спать и заниматься любовью. Но нам, всем тем, кто постоянно ходит под смертью и смотрит в ее глаза, зачастую проще его пройти, этот самый экзамен. Сомневаешься? Хочешь в это поверить, но все-таки сомневаешься? — словно прочитав его сумбурные мысли, переспросил отец. — Что ж, решать — верить или не верить — в любом случае тебе самому.

Алексей наконец решился взглянуть в отцовские глаза:

— Но, если все именно так, как я думаю, как же ты сумел прийти ко мне? Оттуда?

— Мне разрешили, я ведь уже говорил. Разрешили, чтобы помочь тебе не ошибиться в выборе пути и избежать ошибок, что ты мог бы совершить. Ведь, хочешь ты этого или нет, твоя судьба уже сплелась с судьбой этого мира и во многом от тебя же и зависит. Ну, а то, каким ты меня сейчас видишь? Это я был волен выбирать сам. Ты ведь запомнил меня именно таким, верно? Там, на аэродроме? Вот, пускай так все и остается. Это всего лишь мертвая материя, сын, и живой ее может сделать лишь одно — душа. Бессмертная человеческая душа… — Помолчав несколько секунд, отец закончил: — К сожалению, большего я не смогу рассказать. Ты и так узнал слишком много.

— Но почему именно я? Откуда во мне все эти знания? Почему со мной все носятся, как с писаной торбой — одни помогают, но спешат поскорее спровадить куда подальше, другие вообще хотят убить? Что это вообще за мир такой, где рядом с магией существуют баллистические ракеты, а гномы носят с собой дозиметры?! — Алексея наконец прорвало — и как-то сразу исчезла прежняя скованность. Едва ли не впервые произнесенные вслух, но уже успевшие «наболеть» вопросы неожиданно сломали сковывающую душу броню: — И знаешь, что еще? Мне очень не хватало тебя, папа! — Последнее вырвалось у него уже непроизвольно: вроде ведь и не собирался ничего подобного говорить, а вот взяло вдруг и вырвалось…

— Мне тоже, ежик… но в отличие от тебя, я всегда знал, что мы еще не раз встретимся. И не только в этом мире, но и… — Отец резко замолчал, словно сказал что-то лишнее; нечто, знать чего Алексею не полагалось. Замолчал — и неожиданно чуть смущенно улыбнулся: — Ну вот, чуть не проговорился! А остальное? Когда узнаешь историю — настоящую историю — этого странного мира, получишь ответы на все свои вопросы. Все не так уж и сложно, сынок, и я уверен, что ты поймешь все правильно.

— А… а когда я узнаю его историю, папа? — Полузабытое, трогательно-детское слово давалось Алексею все легче и легче, уже не требуя перед его произнесением смущенной паузы. И сейчас он боялся только лишь одного — что все это внезапно закончится, исчезнет, окажется ложью, химерой не выдержавшего чудовищного психологического давления сознания. Исчезнет, оставив по себе лишь тупую боль — ту, что всегда появлялась в душе после снов, в которых погибший отец приходил к нему, брал на плечи и подолгу рассказывал удивительные для одиннадцатилетнего пацана истории из своей армейской жизни…

Едва ли все эти размышления заняли более секунды, однако вновь встретившийся с отцом взглядом капитан неожиданно вздрогнул — настолько внимательно тот на него смотрел:

— Вот ты уже кое-что и понял, сынок. Вещие сны, конечно, не более чем игра жаждущего чуда разума, но иногда ушедшим все же позволяют поговорить с теми, кто остался. Да, я приходил к вам, и к тебе, и к маме… увы, ваш разум не сохранял, не мог сохранить этих воспоминаний, — отец наклонился вперед, легонько коснувшись руки Алексея. — Когда-нибудь ты все поймешь и сам. Только не скоро — тебе слишком многое еще предстоит сделать. Но когда это случится, мы уже больше не расстанемся, обещаю… ведь я же никогда тебя не обманывал, правда? — Улыбнувшись, отец вытащил из кармана то, что капитан меньше всего ожидал увидеть, — мягкую пачку дешевых болгарских сигарет. Не спеша вытряхнул одну, размял в пальцах и прикурил: — Не удивляйся, я ведь сказал: сейчас для меня все в точности так, как было раньше, — отец затянулся и неожиданно выбросил под стену едва раскуренную сигарету: — Да, не то… сигаретный дым помнит лишь мое тело, но отнюдь не разум… обидно. Ладно, сынок, хватит ходить вокруг да около. Ты спрашивал, когда узнаешь историю этого мира? — Алексей кивнул. — Ну, так слушай. Давно я тебе, ежик, сказок на ночь не рассказывал. Итак, давным-давно в будущем, в одной очень далекой отсюда галактике, летом две тысячи сто девяносто восьмого года…

Огромная полосатая кошка стремительной молнией пронеслась меж двух солдат. Неуклюжие в своих тяжелых доспехах, панцирные пехотинцы еще только начали разворачиваться в сторону опасности, не подозревая, что уже являются мертвецами. Дважды тонко пропела тетива, и стрелы, подобно диковинным цветкам, расцвели в воздухе сочно-зеленым оперением. Простояв еще мгновение, пехотинцы мягко осели на землю. Оставшийся без прикрытия маг застыл на месте, окутавшись радужным защитным куполом.

Здоровенный зверь, уже не скрываясь, вышел из-за ствола дерева и неспешно подошел к трупам. На чародея он демонстративно не обращал никакого внимания. Маг понимающе улыбнулся, обреченно обшаривая глазами зеленую стену кустарника. Он прекрасно знал, что не сможет увидеть эльфа в лесу, если только Дивный сам этого не захочет. Ну, а вдруг?!

Естественно, чуда не произошло. Просто в какой-то момент человек обнаружил, что помимо боевого тигра рядом с его защитой пребывают в состоянии задумчивой созерцательности трое затянутых в маскировочные балахоны Перворожденных. Вот только что никого рядом не было, а вот они уже здесь! Эх, да что там говорить — лесной народ, он и есть лесной.

Чародей облизнул вмиг пересохшие губы. Пощады он не ждал, равно как и спасения…

— Пойдем, Тими, — ласково позвал питомца эльф. Двухметровая кошка подняла лобастую голову и вопросительно посмотрела, не понимая, отчего хозяин решил так быстро уйти с места, где они стали победителями.

— Пойдем, — более требовательно сказал эльф. Тигр недовольно рыкнул, но бросил играть с окровавленным телом и лениво потрусил вслед за своим Поводырем.

Эльфийский патруль стремительно канул в зарослях. Какая-то любопытная пичуга, перед тем дразнившая тигра своим клекотом, полетела за ними. Ей было хорошо видно, как, отойдя совсем недалеко от лесной дороги, истинные хозяева леса скрылись за дверцей, на мгновение открывшейся в пологом склоне невысокого холма. Тигр исчез вместе с ними, и птица, разочарованно чирикнув напоследок, отправилась дальше по своим птичьим делам.