Вам меня не испугать - Дженнифер МакМэхон

Передняя фара, которую они поставили вчера вечером, была на месте, прямо по центру руля. Джордж отчитал Реджи за неправильный выбор гаечного ключа, который оказался маловат.

– Так ты можешь сорвать резьбу на гайке, – сказал он. – Нужно уделять время выбору нужного инструмента.

Тогда Реджи изучила маленький набор ключей, пока не нашла идеально подходящий, а потом укрепила зажим, удерживавший фару. Теперь Реджи хотелось, чтобы Джордж вместе со своими инструментами оказался рядом.

– Проклятье, – пробормотала она, осматривая спущенную шину. Реджи спрятала велосипед с рваной шиной в кустах за водосточной канавой и пошла дальше пешком.

Автомобили один за другим проезжали мимо.

«Что если тип в светло-коричневом автомобиле остановится и предложит подбросить меня?», – подумала Реджи. Пожалуй, можно будет найти предлог, чтобы не садиться. Но это все равно было пустой фантазией, поскольку никто не сбрасывал скорость и тем более не останавливался.

Реджи посмотрела на часы: у нее оставалось пятнадцать минут, чтобы добраться до места. Она побежала.

Когда она только набрала темп и воображала себя наполовину бегущей, наполовину летящей, произошло второе несчастье за вечер.

Она бежала изо всех сил, двигаясь на автопилоте, когда увидела огромный плакат с лицом Кэндис Жаке – сережки, как багры, выпяченные красные губы. Плакат был прикреплен к стене амбара для сушки табака.

«ВЫ МЕНЯ ВИДЕЛИ?» – гласила надпись метровой высоты.

Реджи каким-то образом не уследила за своими ногами и внезапно потеряла равновесие, жестко приземлившись на правую ягодицу. Лодыжка подвернулась, и Реджи совершила кувырок в стиле героини комиксов, размахивая руками. Трах!

Ее развернуло таким образом, что когда она открыла глаза, то первым делом увидела огромное лицо Кэндис, смотревшее на нее сверху вниз.

– Вот га-адство! – простонала Реджи и откатилась в сторону.

Лодыжку разрывало от боли. Нога сразу же опухла, и, проковыляв полмили до того места, где двухполосная дорога расширялась до четырех полос, Реджи заподозрила перелом. Она могла передвигаться подпрыгивающей, наполовину шаркающей походкой; лицо превратилось в гримасу боли, и приглушенные проклятия срывались с губ каждый раз, когда приходилось переносить вес на правую ногу. Потом начался дождь. Не радостная капель в духе «Поющих под дождем», а настоящий ливень, хлещущий как из ведра.

* * *

Наконец, промокшая до мозга костей, с тошнотным ощущением в животе и плывущей от боли головой, она увидела красно-бело-синюю вывеску кегельбана «Эйрпорт Лейнс». Время шло к половине восьмого. Реджи попрыгала и зашаркала в направлении сияющей вывески, повторяя «блин, блин, блин» каждый раз, когда ее правая нога упиралась в асфальт. Мимо проносились автомобили. Некоторые притормаживали, но никто не остановился, не опустил окошко и не спросил, нужна ли помощь.

Реджи достигла края автостоянки и увидела свою мать.

Вера стояла и курила под полосатым красно-белым навесом, надежно защищенная от дождя. Ее светлые волосы были идеально уложены, зеленое платье колыхалось на ветру. Реджи подняла руки, чтобы помахать ей, но Вера смотрела в другую сторону, мимо вывески, по направлению к аэропорту, где только что взлетел очередной самолет.

– Мама! – закричала Реджи. Она представляла, как ее мать повернется, увидит, в каком она состоянии, и побежит к ней. В конце концов, она спасла Реджи от смертельной опасности. На этот раз Реджи не нуждалась в героических поступках вроде борьбы с разъяренным псом – ей нужно было лишь опереться на материнское плечо, получить обещание отвезти ее домой и по дороге забрать велосипед со сдутой шиной.

Вера все еще стояла, отвернувшись от нее, но теперь Реджи видела, что она смотрит на автомобиль, который с включенными фарами и работающими щетками стеклоочистителя только что въехал на стоянку перед зданием. Водитель замедлил ход. Вера помахала ему и потушила сигарету.

– Мама! – завопила Реджи и заковыляла по автостоянке так быстро, как только могла.

Может быть, из-за дождя, взлетающего самолета, шума работающего двигателя или всего этого вместе, но мать не услышала ее.

Автомобиль остановился рядом с навесом, и Реджи заметила, что левая задняя фара разбита. Водитель нагнулся над пассажирским сиденьем и распахнул дверь. Реджи лишь успела заметить, что он носил бейсбольную кепку. Вера скользнула внутрь, так и не посмотрев в сторону дочери.

– Мама! – еще раз выкрикнула Реджи, сложив руки вокруг рта наподобие рупора. – Не надо!

Слишком поздно.

Светло-коричневый седан уже набирал скорость.

После заключения перемирия с Тарой Реджи спустилась на кухню, где все еще пахло дымом. Лорен сидела за столом, шмыгая носом. Джордж стоял рядом с ней, держал ее за руку и гладил по спине. Когда вошла Реджи, он поднял голову. Он выглядел почти так же, как она его помнила – с заостренными, неуловимо мышиными чертами лица, но вокруг глаз собрались крошечные морщинки, в волосах проглядывала седина, а залысины увеличились в размере. Он носил круглые очки в серебристой металлической оправе и был одет в брюки цвета хаки и тщательно отглаженную голубую рубашку, застегнутую на все пуговицы.

– Реджи, – произнес Джордж и выпрямился, как показалось Реджи, чтобы обнять ее. Он был меньше ростом, чем она помнила, а возможно, стал сутулиться и горбить плечи, как человек, испытавший бессчетное количество поражений.

Вместо того чтобы обнять Реджи, Джордж прошел мимо нее.

– Давай выйдем на воздух, – сказал он и направился в коридор. Лорен осталась сидеть, опустив голову и промокая глаза скомканной салфеткой. – Что ты сказала Лорен? – спросил Джордж, когда они вышли во двор, в густую тень дома, сразу же окружившую их.

Они стояли лицом к старому деревянному домику Реджи. Крыша все еще находилась в неплохом состоянии, но окна так и не были закончены. Веревочная лестница болталась, деревянные планки местами прогнили насквозь, но, тем не менее, Реджи почти ожидала увидеть в дверном проеме лицо Чарли, который пригласит ее внутрь и спросит, куда она запропастилась.

– Думаешь, она это заслужила, да? – продолжал Джордж. Его голос был тихим и сдержанным, но было ясно, что он в ярости. – Думаешь, есть хотя бы один день, когда она не думает, что могло бы случиться, если бы той ночью все обернулось по-другому?

– Послушай, Джордж, я… – начала Реджи.

– Несправедливо винить ее в том, что случилось с твоей матерью.

– Я не виню ее!

– Нет, винишь, и так было всегда. Разве не поэтому ты уехала из дома так спешно, как только могла? Ты не хотела даже смотреть на нее. Я помню, каково ей приходилось последние четыре года. Ты практически перестала разговаривать с ней. Ты разбила ей сердце, Реджи.