Адвокат вольного города.2 - Тимофей Кулабухов

вниз, промывая на прииске макры из породы. Дорого, сложно, но возможно. Мне для этого нужна геологическая неровность.

— Отлично, — подвёл итог он. — Было очень интересно послушать. Поверили? Плевать я хотел! Хотите, купить — моя цена двадцать пять. Нет денег, берите кредит.

— Я целый прииск купил за две с половиной.

— Плевать, плевать я хотел. Всё, отдыхай, малой, — он похлопал меня по плечу и ушёл.

Я остался со своей рюмкой потеплевшей водки, которую с раздражением поставил на ближайший столик.

В игорном зале царил полумрак, приятные мягкие цвета, полутона, солидная мебель. Стены оклеены кораллового цвета бархатом. Окон и часов в интерьере нет.

Стоят столы, примерно такие, как я видел в казино в девяностых. Никогда не был сторонником азартных игр, не играл, хотя, конечно, представление имел.

Поскольку плана «Б» у меня не было, стал курсировать между столами, смотреть кто во что играет. Рулетка, кости, блэкджек, покер, ещё несколько игр я не смог опознать.

Рядинский играл в покер и помаленьку выигрывал. Мимо меня прошёл и стал возле стола с блэкджек немолодой седой невысокий мужичок со стаканом виски в руке и неискренней голливудской улыбкой на лице.

От него чувствовалось совершенно иное ощущение, на магическом уровне. Цепляло так и же и то, что виски он не пил, а просто его таскал по залу. Так действует человек, который не развлекается, а на работе. Моё чувство энергии ощущало исходящий от него магический потенциал, словно внутри рук у него прятались ещё одни руки.

Я проследил взглядом за охраной, среди которых даже скучающе стоял Зураб. На седого никто обращал внимание. В какой-то момент мне даже показалось что «седой» даже еле заметно кивнул одному из охранников.

Зал был высоким, большим, просторным, в настоящий момент в нём курсировало или играло по меньшей мере человек триста.

Большинство из них вело себя тихо и смирно, хотя какой-то усач в расстегнутой военной форме громко хохотал, приобнимая сразу двух девиц, пил шампанское и играл в кости, проигрывая или выигрывая по мелочи.

Я дал возможность течению толпы отнести меня к седому.

— Приветствую, — незаметно подошёл к нему сзади.

— И вы здравы будьте, Аркадий Ефимович, — поздоровался он. — Хотите неприятного разговора о своём давнишнем проигрыше?

Он повернулся в сторону Зураба и сделал какой-то знак, но, неожиданного для седого, горец нахмурился и отрицательно покачал головой.

— Нет. Простите, я не припомню как вас зовут.

— Для своих — Толяка, для чужих Анатолий Иванович.

— Уважаемый Толяка, я сравнительно честно проиграл, Полина Этьеновна выиграла. Может вы не знаете, но мы с ней поговорили, всё урегулировали, и я теперь отрабатываю долг на компромиссных условиях.

— О, так вы у неё под колпаком, милейший, — поднял бровь седой и впервые за вечер искренне улыбнулся.

— Мы все, в широком смысле, у неё под колпаком. Надо думать, вы следите тут за порядком, за игрой, а… коллега?

— Если знаете что-то, то знайте молча. Так, давайте подобьем итог, вы по тому проигрышу без претензий?

— Всё бывает, Толяка, всё бывает.

— Молодца, Аркадий, а то иные после такого проигрыша стреляются, а у кого нет пистолета, те под машину сигают.

Что-то седой старый хрен слишком много знает.

— Практический вопрос, Толяка. Вы мастер игры?

— Снова здорова. Если знаете что-то, то знайте молча. Может, вам записать эту мудрость на бумажке и почаще перечитывать?

— Не люблю догадок и недоговорённостей. Вот этого — я подумал, он подумал. Можно же честно спросить?

— Ну, спрашивайте. Только пусть ваш вопрос будет не глупым.

— Видите того гражданина по фамилии Рядинский, за третьим покерным столом?

— Ну, допустим.

— Он азартный. Я хочу, чтобы он вам проиграл один второстепенный земельный участок на Макарьевской Изнанке

— Какой участок?

— Который я у вас выкуплю за три тысячи.

Седой присвистнул.

— И всё же я на работе, а не развлекаюсь.

— Три тысячи, это уже не развлечение.

— А как же интерес Полины Этьеновны?

— Ей положено давать долю?

— Ну, с ней нужно такие игры согласовывать. И да, я должен буду отдать ей четверть.

— Четыре тысячи за участок, тысячу отдадите ей. Игра не противоречит её интересам. Может, вы заподозрили его в нечестной игре и решили лично проконтролировать?

— Ладно, у меня есть некоторая свобода действий. Но нужно, чтобы вы его толкнули на такую ставку, а я уж сделаю так, чтобы он продул. Вы играть-то умеете?

— Напомните в двух словах очередность действий и иерархию комбинаций.

— В двух словах? Да люди годами учатся игре в карты! Предок помоги! Давайте попробуем, но гарантий я вам не даю.

— Учитывая ваши магические способности, гарантии ни к чему. Что вы так смотрите? Да, в карты, как вы могли в прошлый раз заметить, я не мастак, зато в магии немного ориентируюсь.

— Ну да, вы же из благородных, — хмыкнул он. — Смотрите, много не ставьте, помните про свой болезненный азарт, вы уже взрослый, спасать я вас не стану.

За одним из столов игры в рулетку сидел, не узнаваемый без мантии, похожий на старого учителя географии — судья Лещёв. Вот она и разгадка откуда он знал про похождения старого Аркадия в казино и страсть к азартным играм и горячительным напиткам. Меня он не заметил, потому что был увлечён игрой, в которую проиграл только что полторы сотни рублей.

Деньги находили новых владельцев в казино «Золотой фазан» — очень быстро.

Глава 17

Я дошёл до бармена.

— Вам что-то особенное? — поднял он бровь с профессиональным интересом.

Я посмотрел на него и еле заметно улыбнулся. Римляне, во всяком случае, в моём мире, говорили Amat victorif Curam — победа любит подготовку или, буквально, старание.

Как юрист я знал этот принцип и он, как правило, работал. Импровизация, напор, ситуативные ходы — это всё хорошо. Но для победы нужна подготовка.

Поэтому я обратился к бармену, тем более что рядом никто не стоял.

— Любезный, а какой напиток любит мой приятель Рябинский?

— Этот? — не моргнув глазом и почти не задумываясь, ответил он, — виски односолодовой. По шестнадцать рублей за бутылку, между прочим.

— Ну вы уж сегодня ему постарайтесь доливать, как только он опустошит, причем именно его любимым, односолодовым.

Я положил на стол сорок