Чище некуда - Барбара Колли

Она сочувственно улыбнулась.

— Предложение еще в силе, — мягко сказала она. — Если вдруг захочешь поговорить, я всегда рада выслушать.

— Да, я знаю. И я ценю это, правда. — Он пожал плечами. — Может, как-нибудь…

И снова, не дав ей опомниться, Луи наклонился и поцеловал ее в губы. Но это длилось не больше секунды.

— Спокойной ночи, Шарлотта, и с днем рождения, — прошептал он.

После ухода Луи Шарлотта еще долго чувствовала его вкус. Она лежала в постели и разглядывала темный потолок, не переставая думать о нем, его извинениях, о том, как они танцевали… Обо всей этой сказке с чудесным превращением Золушки, о его поцелуе.

Несмотря на усталость, она снова и снова вспоминала весь вечер от начала до конца. Краски и звуки, еду и гостей, подарки… шкатулку от Аарона и Биджея…

Шарлотта застонала. Перевернувшись, она свернулась калачиком.

Биджей, опять.

Что же с ним делать? Совершал ли он убийство? Убил Дрю Бергерона? Виновен… презумпция невиновности…

Вдруг она резко села.

— Как тебе не стыдно, Шарлотта Лярю, — пробормотала она. Все это время, все выходные, она осуждала Биджея, несмотря на то что подсознательно отрицала это. Без суда и следствия, она как обвинитель, судья и присяжные в одном лице признала его виновным и часами мучилась вопросом, кому рассказать об этом и рассказать ли вообще, не дав ему даже возможности оправдаться.

Как теплое одеяло холодным зимним вечером, облегчение согрело ее, и она снова свернулась калачиком.

— В понедельник, — прошептала она. В понедельник она поговорит с Биджеем и выслушает, что он скажет. А потом и будет решать, что делать.

Шарлотта всегда ненавидела всякого рода разборки, но еще больше она ненавидела неопределенность, которая мучила ее уже три дня. Ее бы воля, и из двух зол она не выбрала бы ни одного, но Шарлотта прекрасно знала, что иногда выбирать не приходится.

Взглянув на часы на приборной доске, Шарлотта почувствовала себя неуютно. Она свернула с Сент-Чарльз-авеню на Джефферсон-авеню, где находилась школа Биджея. История этой частной школы ей хорошо знакома — Хэнк учился здесь в старших классах. Школа Айсодора Ньюмана была основана в 1903 году и уже почти сотню лет оставалась одним из самых престижных учебных заведений.

Обычно занятия заканчиваются в три тридцать, но Шарлотта знала, что по понедельникам Биджей дополнительно занимается математикой. По словам Мэриан, Биджей способный мальчик, и до недавнего времени весьма успешно учился. Но после смерти отца его отметки так упали, что Мэриан настояла на дополнительных занятиях.

После уроков, если погода позволяла, Биджей обычно шел два квартала до Сент-Чарльз-авеню, там садился на трамвай, ехал до ближайшей к дому остановки и остаток пути проходил пешком.

Шарлотта приехала рановато, было только четыре пятнадцать, но она боялась упустить его.

Джефферсон-авеню нельзя назвать широкой улицей — впрочем, много ли широких улиц вы найдете в Новом Орлеане? Тем не менее это улица с двусторонним движением, поделенная надвое так называемой нейтральной полосой. Как в Верхнем городе, от полуденного зноя ее спасает густая тень растущих по обочинам деревьев.

Подъехав к внушительному светло-коричневому каменному зданию, Шарлотта приметила удачное место для парковки, где она могла бы, оставаясь в машине, наблюдать за школой. Поскольку парковка располагалась на другой стороне нейтральной полосы, то Шарлотте пришлось проехать чуть дальше по дороге, чтобы развернуться и встать на выбранное место.

Припарковавшись, она заглушила мотор и несколько минут смотрела на смеющихся, громко болтающих подростков, выходящих из школы.

К счастью, Мэриан убежала рано утром, едва Шарлотта приехала на работу, и ей не пришлось мучиться угрызениями совести, что она ничего не сказала Мэриан.

Шарлотта вдруг выпрямилась, заметив, как из школы вышел Биджей с огромным рюкзаком за плечами. В отличие от остальных ребят, выходивших вдвоем или целой компанией, Биджей был один.

Шарлотта пошла ему навстречу через улицу, и вытянутое лицо Биджея выглядело бы смешным, если бы не серьезность ситуации.

— Здравствуйте, мисс Лярю, что вы здесь делаете?

— Привет, Биджей. Вообще-то, ждала тебя.

Несколько секунд он смотрел на нее и вдруг, разволновавшись, со страхом спросил:

— Ничего не случилось? С мамой, с братом, с ними все хорошо?

— Нет-нет, дорогой… — Шарлотта взяла его за руку. — Конечно, с ними все нормально. Все хорошо. Твоя семья здесь ни при чем. Почти. — Она кивнула в сторону каменной скамейки у живой изгороди. — Давай присядем.

Облегчение на его лице заставило Шарлотту почувствовать себя виноватой. Меньше всего она хотела, чтобы он волновался и переживал, ему и так хватило. Но если ее подозрения оправдаются, — видит бог, она этого не хотела, — то Биджея ждут такие переживания, которые ему и не снились.

Они сели на скамейку, и Шарлотта повернулась к нему.

— Спасибо тебе за чудный подарок.

Биджей пожал плечами.

— Пожалуйста. — Он нахмурился. — Вы приехали сюда, только чтобы сказать спасибо?

Шарлотта медленно покачала головой.

— Нет, дорогой. Не совсем. — Она перевела дыхание. — Биджей, ты же знаешь, что я забочусь о тебе, о твоем благополучии? — уточнила она.

Он пожал плечами.

— Ну да, понятно. И что?

— Прежде всего хочу сказать, что я никогда не шпионю и не копаюсь в личных вещах моих клиентов. Но в прошлую пятницу, убирая твою комнату, я нашла кое-что, и это не дает мне покоя. Прежде чем идти к твоей матери или в полицию, я хотела дать тебе шанс объясниться.

Биджей нахмурился.

— В чем?

— Объясни, откуда у тебя под кроватью коробка с сигарами и газетными статьями об убийстве Дрю Бергерона?

Биджей насторожился и вдруг разозлился. Он посмотрел на нее, прищурив глаза.

— Вы не имели права копаться в моих вещах.

— Ну, ну. — Шарлотта выставила руки в защиту. — Я же не нарочно. Я убирала под твоей кроватью, и коробка открылась.

— Все равно, не надо было смотреть, и я не обязан ничего говорить.

Шарлотта вздохнула.

— Конечно, ты не обязан мне ничего говорить, но я была в доме, когда нашли мистера Бергерона, и я видела окурок сигары на полу у гардеробной, где был труп. И знаешь, что? Этот окурок подозрительно похож на сигары в твоей коробке.

— Ну и что! Такие сигары может курить кто угодно, — ответил он резко. — И почему я не могу интересоваться делом мистера Бергерона? Он был другом моего отца, папа у него работал.