Академия драконов. Золотая пыль - Инесса Иванова

— Иола, ты стала такой…необыкновенной, — всегда сдержанная Элен первой кинулась мне на шею, против обыкновения, не стесняясь Велизии. — Дай мне тебя рассмотреть! А как вытянулась и осанка совсем иная, куда только сутулость делась, будто крылья расправила.

На последней фразе Элен, до этого беспрестанно целовавшая меня в щёки и гладившая по голове, отошла на шаг, всё так же держа меня за плечи, и склонила голову набок, словно прислушиваясь к вырвавшимся помимо воли и здравого смысла словам.

— Я слишком долго тебя не видела, сестра, — медленно произнесла она, разодетая как знатная столичная дама. От сестры пахло дорогим мускусом и ванилью — ароматами модными в этом сезоне. — Мы обе изменились.

— Госпожи, давайте я сделаю вам чаю с молоком, — засуетилась Велизия, видя, что мы обе молчим и вглядываемся друг в друга, как стареющая дама в зеркало, подмечая каждое изменение, каждую морщинку. — Я мигом, на кухню за свежими сливками и обратно.

— Не суетись, — властно сказала Элен, и горничная пристыжено замолчала и остановилась на пороге, комкая в руках чистое полотенце.

Велизия не привыкла к такому тону и теперь растерянно смотрела на меня, как ребёнок, которому сделала замечание чужая тётя. Элен отпустила меня и повернулась к прислуге:

— Мы сейчас уедем и вернёмся поздно ночью. Лучше будь готова принять свою госпожу и сделать так, чтобы она быстро и крепко заснула.

Я не верила своим ушам. Уедем? Но куда и зачем? Адептам запрещено покидать Академию без особого распоряжения ректора, получить которое почти невозможно.

Но Элен говорила с такой властностью, несвойственной ей ранее, что я почувствовала: причина есть. Но вот принимать чужие правила игры больше не хотела:

— Я не уеду из Академии, Элен. Это равносильно самовольной отлучке и грозит отчислением, — твёрдо ответила я, смотря в голубые глаза сестры.

Обычно её взгляд был мягким, почти застенчивым, и сейчас я видела в их глубине тень той сестры, которую знала. И всё же за год с лишним замужней жизни она изменилась: теперь Элен стала напоминать отца, не привыкшего объяснять свои решения, но делавшего это под напором матери. Иначе та не успокоится и будет причитать, упоминая все возможные несчастья, якобы свалившиеся на наши головы.

— С каких пор ты стала приверженцем наук? — улыбнулась сестра, но во взгляде читалась тревога и тень чего-то страшного, сути чего я пока не могла разгадать. — Дома ты и на Высшие женские курсы не желала поступать.

— Мы обе изменились, — с обидой напомнила сестре я. — Ты тоже не хотела уезжать на болотистый Юг. И замуж не хотела. Тем более за малознакомого лорда.

— Хватит, довольно, — оборвала меня Элен тоном хозяйки поместья, к которой заявились без приглашения бедные родственники. — Не при посторонних!

— Я могу выйти, госпожа, — пролепетала раскрасневшаяся Велизия, смотря на меня умоляющим взглядом.

— Позвольте только.

— Велизия мне давно не посторонняя. Если надо, она умрёт за меня, — с вызовом, скрестив руки на груди, ответила я.

Конечно преувеличила, сгустила краски, да и не требовалось, к счастью, никому за меня умирать. В былые времена мы часто ссорились с Элен, а потом, мирились, размазывая слёзы по щекам, но сейчас мне было неприятно.

Мы не виделись больше года, а Элен заметно нервничала и срывающим голосом пыталась убедить в том, что надо ехать.

— Ректор Академии Гриам уже подписал твой пропуск. Мы должны вернуться к полуночи. Пожалуйста, Иоланта, поедем, я так хочу с тобой пообщаться. И с мужем познакомлю, — Элен тронула меня за руку и заглянула в глаза с робкой улыбкой, выдававшей в ней ту девушку, которая всегда защищала меня от нападок родителей.

— Хорошо, — вздохнула я. — Только ненадолго.

Проверив пропуск на подлинность, чем вызвала улыбку на губах сестры, я махнула Велизии и пошла вслед за Элен. Раздеться я так и не успела.

* * *

У ворот Академии надзорник долго проверял мой пропуск, время от времени смотря на меня и сестру как на государственных преступниц. Наконец, он кивнул и вручил мне бумагу, сделав знак, что мы можем ехать.

— Я уже думала, он нас развернёт, — усмехнулась Элен и выглянула в окно, чуть приоткрыв занавеску.

— С чего бы? Пропуск ведь настоящий, — я пристально смотрела на сестру, скрестив руки на груди.

Мы сидели на скамьях друг напротив друга, в карете ярко горел фонарь, прикреплённый к потолку, так что я могла спокойно рассмотреть Элен, не опасаясь, что она отступит в тень или отвернётся.

— Конечно, настоящий, — сестра вскинула брови и искренне по-доброму улыбнулась, как делала в детстве, когда я больно ударялась или получала несправедливый нагоняй.

Элен легонько пожала мне руку и произнесла, заглядывая в глаза:

— Ну не сердись, Иола. Я вижу, ты чем-то очень расстроена и обещаю, что постараюсь, насколько смогу, тебя подбодрить. Ну расскажи мне обо всём, дорога будет неблизкой.

Элен — хороший эмпат, от неё не укрылось моё настроение, да и таиться я не собиралась, радуясь, что, наконец, смогу поделиться с близким человеком всеми печалями и радостями, без оглядки на возможность огласки.

— Куда мы едем? — спросила я для начала, и сестра объяснила, мол, к мужу, он здесь в гостинице.

— Я же писала, ты получала весть? — спросила сестра, пересев ко мне поближе и заправив прядь моих коротких чёрных волос за ухо. — Зачем тебе остригли волосы? Что за варварство поступать так с молодой незамужней девушкой?!

— Потому что так легче оборачиваться. Длинные волосы мешают превращению в ящера. Они привязывают нас к человеческому облику, — ответила я и заметила, как Элен вздрогнула.

Конечно же! Это я привыкла находиться среди драконов и не видела в этом ничего опасного.

Более того, после первого обращения я начала чувствовать себя гораздо увереннее и спокойнее, ушли лишние сомнения, и обычная человеческая внешность больше не казалась мне таким уж важным составляющим жизни. Ведь как дракон я была прекрасна, как и сверкающие льды под ярким зимним солнцем!

— Ты боишься меня? — засмеялась я, посмотрев в лицо сестры. Та заметно побелела, но слабо улыбнулась.

— Просто не привыкла ещё, что ты тоже… такая, как они. И ведь теперь нет пути назад…

— Надеюсь, на это. Не было у меня позади ничего такого, о чём стоило бы жалеть, — дерзко ответила я, чувствуя раздражение: сестра не понимала меня, и не испытывала того восторга, что рос в груди, стоило крыльям почувствовать восходящие потоки воздуха.

— Ладно, что мы опять спорим! Давай лучше я расскажу о себе, — предложила Элен, и я с радостью согласилась.

Хорошо, когда твой собеседник эмпат и чувствует, когда лучше промолчать или перевести тему!

— Мой муж, Зелман Лотаринж, надзорник, — начала она шёпотом, прося меня не волноваться. — И не просто надзорник. Он первый заместитель шефа южного ведомства.