Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

Клава была простодушна и одно время искренне считала, чтомуж ее любит. Вон как при гостях хвалит. Прозрение наступило внезапно. Один разтакой спектакль Сергей разыграл при Насте и Люсе.

Настенька вспыхнула, но молча допила чай. Потом Клава пошлав туалет, закрылась и через пару минут услыхала знакомые голоса. В ваннойкомнате разговаривали Сергей и Настя.

– Как тебе не стыдно?! – кипятилась Настя.

– Так им и надо, – ответил Сережа, – ненавижу их.

– Пожалей хотя бы свою жену, – сердито заявилаНастя, – ведь ты выставляешь ее перед всеми дурой.

Сергей ехидно засмеялся.

– Ловко я придумал! Ну похвали меня. Ведь очень здорововышло, сам шофер, баба пекарь, славная пара, горшок нашел крышку.

– Она тебя любит, – тихо сказала Настя, – и вериттебе, так нельзя поступать с человеком. А если у вас дети родятся?

– Никаких наследников не будет!

– Но вдруг?

– Милая, ты еще маленькая, – ласково отмахнулсяСережа, – ребята случайно рождаются лишь у безголовых. Не волнуйся, япринимаю все меры. Впрочем, если что, Клава на аборт сходит.

– Ты ее совсем не любишь, – ужаснулась Настя.

– Она всего лишь средство для достижения цели, –ответил Сергей.

– Что вы тут делаете? – раздался голос Люси. –Заперлись в ванной, это неприлично.

– Уже идем, – отозвалась Настя.

Клава просидела в туалете долго. В голове у нее помутилось.Потом, кое-как придя в себя, она вышла и убежала в свою комнату, сославшись надурноту. Больше всего Клаву поразило не известие о том, что муж не любит ее, ато, каким голосом Сергей разговаривал с Настей. Он беседовал, как Леонардо, безвсяких там «че», «шо», не повторял постоянно слова на букву «б»… До Клавытолько сейчас дошло: ее муж птица из иной стаи. Он орел, который пока понепонятным для нее причинам вынужден прикидываться облезлой вороной. А она,Клава, пешка в неизвестной игре.

С тех пор она перестала принимать участие в семейныхпосиделках. Если в доме намечались гости, Клава моментально ссылалась назанятость.

Как бы ни злился муж, она больше не хотела играть напредложенных условиях. Ей все яснее становилось: Сергей повел ее в загс лишь поодной причине – чтобы досадить своим родителям. Он не испытывал к девушкеникаких чувств, никогда не делился с ней своими мыслями, а потом даже пересталспать с Клавой. По некоторым признакам она поняла, что у мужа есть любовница.Детей у Якуниных не было.

Потом умер Леонардо. Марфа, прожив некоторое время вдовой,тоже скончалась. Квартира, набитая мебелью, антиквариатом, картинами, должнабыла достаться Сергею и Клаве. Но, когда вскрыли завещание, ее словно токомшарахнуло.

Марфа все свое немалое имущество, включая драгоценности имашину, завещала Насте. Вот только квартиру она отдать ей не могла. Сергей иКлава были там прописаны. Но к завещанию прилагалось письмо, в нем Марфаписала: «Сергей! Люся и Настя должны жить у нас, а вам с Клавой следует перебратьсяк ним. Оформи обмен». Подписи не было, всяких слов типа «любимый сыночек»,«родной мальчик» тоже.

Клава, хорошо знавшая, что Сергей ни за какие пряники невыполнит волю матери, не слишком испугалась, но неожиданно случилось такое!

Спустя месяц после вскрытия завещания Клава, вернувшисьдомой с работы, обнаружила в квартире молодую симпатичную женщину в халате. Всякровь бросилась Якуниной в лицо.

– Ах ты, стерва! – заорала она и пошла на незнакомку сявным желанием выдрать у любовницы мужа из головы все кудри.

– С ума сошла! – закричала та. – Это совсем не то,что ты подумала! Я вещи пакую.

– Какие? – вытаращила глаза Клава.

– Так меня ваш муж нанял, – объясниланезнакомка, – Сергей Леонардович, он сказал, что вы переезжаете.

Клава бросилась к супругу.

– Куда мы едем? Зачем? Что случилось?

– Сделай одолжение, замолчи, – сказал Сергей.

Но Клава не собиралась затыкаться.

– Немедленно объясни, в чем дело!

– Я выполняю последнюю волю матери, – сухо сообщилмуж. – Сюда въедут Настя с Люсей, а мы отправимся к ним.

На пару минут Клава примолкла, но потом прошептала:

– Что?

Было отчего прийти в изумление. До смерти Марфы Сергей ниразу не выполнил ни одной ее просьбы, а теперь вдруг решил послушаться мать. Ипотом, Якунины жили в роскошной пятикомнатной квартире в центре Москвы, в тихомпереулке. Может, вам это покажется странным, но в столице, в пределах Садовогокольца, есть совершенно замечательные места, зеленые, малошумные и оченьпрестижные. А Настя с Люсей обитали в квартиренке, которая гордо именоваласьдвухкомнатной, но общий метраж ее не превышал сорока метров: совмещенныйсанузел, сидячая ванна, а вместо кухни просто ниша у входа, где стояли плита имойка. Находились апартаменты в спальном районе, до метро следовало добираться наавтобусе около двадцати минут…

Клава впервые за всю жизнь устроила мужу грандиозный скандали в пылу припомнила Сергею все.

– Ты меня никогда не любил, – кричала она, –женился, чтобы досадить Леонардо! Знаю, знаю, ты всегда о Настеньке мечтал,только в загс ее не повел из-за Марфы. Не хотел матушке приятное сделать. Атеперь решил свою хахальницу в комфортные условия поселить, а меня на помойку?Ну уж нет! Я в суд подам! Так и знай! Заберу свое, по закону положенное!

Сергей ухмыльнулся:

– Кто бы мог подумать, что ты так здорово во всемразберешься! Ладно, будь по-твоему, давай разводиться.

Клава мигом прикусила язык. В ее планы не входило лишатьсямужа, даже такого виртуального, как Сергей. И потом, в душе ее жила надежда нато, что супруг перебесится, прекратит таскаться по бабам, осядет дома, в ихсемье наконец-то появится ребенок. Конечно, Клаве уже не двадцать лет, носейчас многие рожают и на излете тридцати…

Увидев испуг Клавы, Сергей спросил:

– Ну что по поводу суда? Давай определимся сразу, кто в домехозяин! Ему и решать, как жить дальше! Так я у нас главный?

Клава молча кивнула.

– Вот и хорошо, – похвалил ее Сергей, – с милымрай и в шалаше.

Последняя фраза звучала явно издевательски, но Клава сделалавид, что приняла ее за чистую монету. Вечером, лежа в своей комнате, онапыталась успокоить себя.