Любящий Вас Сергей Есенин - Юлия Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Демьяновой ухи я теперь не хлебаю. («Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь; Но если помолчать во время не умеешь // И ближнего ушей ты не жалеешь, // То ведай, что твои и проза и стихи // Тошнее будут всем Демьяновой ухи». Из басни Крылова «Демьянова уха»).
Буду очень рад, если Вы мне напишете на Баку в «Бакинский рабочий». О делах, в которых мне необходима Ваша помощь, с Вами поговорит Галя. Целую Ваши руки.
С любовью С. Есенин.
21/Х. 24. Тифлис.
Милая Галя! – писал Бениславской Есенин. – Я остаюсь пока на Кавказе, и останусь, вероятно, до мая.
Делать в Москве мне нечего. Все, что напишу, буду присылать Вам.
Посылаю Вам 2 стихотворения из «Персидских мотивов». После пришлю еще.
Издайте «Рябиновый костер» так, как там расставлено. «Русь советскую» в конце исправьте. Вычеркните слово «даже», просто сделайте «но и тогда…». Потом не «названьем», а «с названьем». Если Анна Абрамовна не бросила мысли о собрании, то издайте по берлинскому тому с включением «Москвы кабацкой» по порядку и «Рябинового костра». «Возвращение на родину» и «Русь советскую» поставьте после «Исповеди хулигана». «Москва кабацкая» полностью, как есть у Вас, с стихотворением «Грубым дается радость». «Персидские мотивы» не включайте.
Разделите все на три отдела: лирика, маленькие поэмы и большие: «Пугачев», «36», «Страна», «Песнь о походе». После «Инонии» вставьте «Иорданскую голубицу».
Вот и все.
Этого собрания я желаю до нервных вздрагиваний. Вдруг помрешь – сделают все не так, как надо.
Если Мосполиграф найдет, что ему невыгодно купить, то попросите Вардина, чтоб устроил в изд-во «Красная новь».
Живу очень скучно. Потихонечку принимаюсь за большие работы. Вплоть до пьесы.
Дорогая Галя! В отделе массовой литературы вместе с «Избранным» есть деньги. Анна Абрамовна может устроить их. Там есть рублей 720. Возьмите эти деньги и распоряжайтесь ими по усмотрению.
После я пришлю материала на сестринские нужды. Не балуйте их.
Я здесь более-менее обеспечен. Мне Ваша присылка не потребуется. Червонцев 50 я в месяц на себя имею. Если Вам будет туго, шлите телеграмму, и я могу тогда выслать.
Ну, привет сестрам. Целую вас всех и обнимаю крепко-прекрепко.
С. Есенин.
29/Х. 24.
Милая Галя! (письмо было написано, скорее всего, не позднее 2 ноября 1924 года. Тифлис)
Привет Вам и все прочее. Посылаю «Русь уходящую».
Покажите Воронскому. Вставьте в книгу под конец, как я вам разметил, и продайте под названием «После скандалов». «Рябиновый костер» я, как название, продаю здесь в Тифлисе. «36» давайте куда хотите. Привет сестрам. Крепко жму Ваши руки. С. Е.
Напишите мне подробно, что делается в Москве. Как Воронский, Казин, Анна Абрамовна и др. Я не приеду до тех пор, пока не кончу большую вещь. Как нравится «Русь уходящая»? Вещь, я над которой работаю, мне нравится самому. Отрывки пришлю из Баку. Пишите в Баку. Я там буду дней через 5 после этого письма и пробуду недели две.
С. Е.
– Приморский бульвар. Солнечно, тепло, хотя декабрь на дворе. Бульвар полон гуляющих. Появляется Есенин. Он навеселе. Прищуренно оглядывает публику и замечает двух молодых женщин, сидящих на скамейке. Он направляется к ним, по пути останавливает мальчика – чистильщика сапог, дает ему монету и берет у него сапожный ящик со всеми его атрибутами, – рассказывает случай из батумской жизни Есенина Лев Повицкий. – С ящиком на плечах он останавливается перед дамами на скамейке, затем опускается на одно колено:
– Разрешите мне, сударыни, почистить вам туфли!
Женщины, зная, что перед ними Есенин, смущены и отказываются. Есенин настаивает. Собираются любопытные, знакомые пытаются увести его от скамейки, но безуспешно. Он обязательно хочет почистить туфли этим прекрасным дамам. Я был в это время на другом конце бульвара. Мне сообщили о случившемся. Я подошел и увидел его стоящим на коленях. Толпа любопытных росла. Я понял, что обычной просьбой, мягким словом тут ничего не сделаешь. Нужны крайние средства.
Нарочито громко я обратился к Есенину:
– Сергей Александрович, последний футуристик не позволит себе того, что вы сейчас делаете!
Он молча встал, снял с себя ящик и, не глядя на меня, направился к выходу с бульвара.
Два дня он со мной не разговаривал. Когда мы помирились, он сокрушенно, с глубоким укором сказал:
– Как ты мог меня так оскорбить!
Галя милая! Очень болен[150] и потому не могу Вам написать и рассказать, как живу в Батуме. Только просьбы и просьбы. Перепечатайте эти стихи и сдайте куда хотите. Я очень соскучился по Москве, но, как подумаю о холоде, прихожу в ужас. А здесь тепло, светло, но нерадостно, потому что я не знаю, что со всеми вами. Напишите, как, где живет Шура? Как Екатерина и что с домом? Соберитесь с духом и привезите вещи из Питера. У Сашки они, вероятно, мешают. От Льва Осиповича привет. Привет Жене и Рите.
Что слышно с моим собранием? Анна Абрамовна, вероятно, меня забыла.
Напомните ей.
Продавать мои книги можете не спрашивать меня. Надеюсь на Ваш вкус в составлении. Привет Яне, и Соне, и Иосифу.
Что слышно в литературной политике? Что нового написал Приблудный? Он, собака, мне ни одного слова не написал. Кое-что я читал в отзывах о «Москве кабацкой». Соберите то, что вообще появилось.
Пока жму Ваши руки.
Екатерину жмите больше в кулаки.
С. Есенин.
12/ХII. 24, Батум.
Должно быть, Галя прочитала письмо всем, кого Есенин упомянул в нем, потому что очень скоро ему пришло ответное письмо от Яны:
Дорогой Сергей Александрович, не только потому, что привет прислали, который радует и хочется ответить тем же, но еще и потому, что нам приятно если не беседовать, то написать несколько слов.
Завтра новый год, обычный новый год, но чем-то отмечаемый у каждого. И у Вас?
Вот хочется нам знать, чем же Вы и с чем, с какими мыслями и настроениями его встречаете. Чем сейчас живете, что занимает Вас…