Мятежный - Л. Дж. Шэн

Мне нужно было перестать зацикливаться и начать исправляться. Я взял ее руку в свою. Разве это не должно было быть тем, что ты делал, когда хотел проявить сочувствие? Подержать кого-нибудь за руку? Я никогда раньше не был в таком положении. Я имею в виду, что я сообщил много плохих новостей, но я никогда не чувствовал себя виноватым из-за того, что сообщил их, если это имело смысл.

Ладно, теперь я определенно тянул время.

– Повторяй за мной, Снежинка: королева могущественнее короля.

Ее глаза смотрели на меня, и страсть в них удивила меня. Как будто она знала, о чем я говорю. Может быть, она тоже была хороша в шахматах.

– Королева более могущественна, чем король.

Я взял ее лицо в свои ладони, зная, что естественнее всего было бы прижаться губами к ее губам и увидеть, как мои планы и мечты вспыхивают в огне.

Мы больше не можем прикасаться друг к другу. Даже чмокнуть в щёчку.

Только я этого не говорил. Я даже не думал об этом всю дорогу. Вместо этого я спросил: "Что за история с серфингом? Ты не сделаешь этого?”

Я думал, она собирается сказать мне, что ей не нравится демонстрировать свое тело после того, что произошло,—что было достаточно справедливо,—но я никогда не ожидал, что она молча поднимет рубашку и покажет мне это.

Это были ее шрамы.

Пурпурный, глубокий и насмешливый.

Шлюха

Я почувствовал, как у меня перехватило горло, но не смог сглотнуть. Ее топ был задран вокруг груди. Мне хотелось притянуть ее к себе и обнять. Я хотел поцеловать этот чертов шрам. Мне хотелось лизнуть его, укусить и показать ей, что она все еще сексуальна, с ним или без него. На самом деле, особенно с ним. Что может быть сексуальнее, чем чертов выживший?

Но я не мог прикоснуться к ней, не так, поэтому я просто потер ее щеку большим пальцем и сказал сквозь сжатую челюсть – Я убью этих ублюдков.

Как только я это сказал, осознание того, что я мог и должен был, обрушилось на меня. Я знал их имена. Кем они были. Получить их адреса было бы до неловкости легко. Единственное, что меня останавливало, - это моя совесть, и этот ублюдок с самого начала был чокнутым, что не предвещало им ничего хорошего.

Она стянула рубашку обратно, ее глаза искали мои, ища отвращение и неодобрение.

Когда она ничего не услышала, она устало потерла лоб. – Вот почему я не хочу идти. Я не хочу, чтобы кто-нибудь это видел.

– Я понимаю. – Есть костюмы, которые полностью скрыли бы это, но даже я не был настолько эмоционально глуп, чтобы понять общее настроение. Все ее тело вызывало у нее отвращение.

Джесси издала недоверчивый смешок, закатив глаза, чтобы я не видел слез, повисших на ее нижних ресницах: – Это отвратительно, да? Я знаю.

– Не надо,—сказал я, желая уточнить, но не желая признаваться вслух в том, с чем я уже начинал мириться-она была великолепна, как и многие девушки, но демоны внутри нее делали ее красивой уникальной, единственной в мире.

– Но это правда. – Она прикусила внутреннюю часть щеки, быстро вытирая глаза. Гул басов снаружи ударил в дверь.

Мое собственное лето в исполнении Дефтонов. – Вот почему я на самом деле не злюсь из-за того, что ты не хочешь меня. Я понимаю, Бэ...Роман. Я понимаю, почему ты не хотел бы быть грязным и покрытым шрамами.–

О чем, черт возьми, она говорила?

– Кто сказал, что я...

– Тебе понравилось, с кем бы ты ни был прошлой ночью? А накануне вечером? Тебе, должно быть, нравится разнообразие. – Она фыркнула, вздернув подбородок. На самом деле я бросил вчерашнего клиента в пользу того, чтобы накуриться с Беком и посмотреть порно. Но, конечно, я не мог признаться в этом, потому что тогда она спросила бы, почему, и тогда мне пришлось бы ответить, и ответ был чертовски ясен даже такому лжецу, как я.

Она все еще сидела на этом ящике, когда я повернулся и направился к высокому столу, на котором стояли коробки с кофейными капсулами.

– Ты хочешь знать правду? – спросил я, упираясь руками в поверхность. Теперь мне нужен был чертов щит, чтобы поговорить с ней, не трахая ее. Здорово. Дела шли просто замечательно.

Звук, который был ближе к визгу, но должен был быть стоном, сорвался с ее губ. – Я определенно начинаю уставать от лжи.

– Я хочу тебя. Счастлива? Хочу твоё тело со шрамами. С этой хреновой, трагической историей. Каждой клеточкой моего тела. Я хочу трахнуть тебя, и владеть тобой, и избить тебя, и спасти тебя. Но я не могу сделать ничего из этого. Почему? Потому что потом ты возненавидишь меня, и это факт, а не предположение. Запомни мои слова. По причинам, которые я не могу сказать тебе прямо сейчас, секс с тобой сломает тебя и погубит меня. И я, может быть, и ублюдок, но я не гребаный злодей.–Это было самое близкое к истине, что я был готов ей предложить. – Итак, вот правда, Снежинка—что бы это ни было, нам придется с этим бороться.

Меня так и подмывало сказать "К черту это дерьмо".

Ну и что с того, что я не строил серфинг-парк?

Микаэла, моя двоюродная сестра, так и не получила единорога на свой день рождения. Она выжила. И я бы тоже. Дело в том, что мне было слишком поздно отступать, потому что я был занят тем, что потратил кучу дерьмовых денег на отель и ремонт вещей в "Дьем", и теперь я был в долгу перед Дарреном. И я действительно был не в том положении, чтобы быть перед кем-то в долгу. Я уже тонул в бизнесе и начинаниях, пытаясь доказать Бог знает что Бог знает кому.

Я уставился на ее лицо, ожидая, что она скажет мне, что поняла. Это она понимала. Она соскользнула с ящика и выскользнула из леггинсов, спустив их до лодыжек, а затем сбросила их вместе с туфлями. Ее черное хлопчатобумажное нижнее белье было следующим в очереди. Она стояла передо мной, ее киска была выбрита, гладкая и восхитительно аппетитная, выставленная на всеобщее обозрение. Затем Джесси легкомысленно подошла к двери, ее круглая попка покачивалась из стороны в сторону, повернула замок и той же небрежно походкой вернулась к ящику, запрыгнула на него и раздвинула ноги, сверкнув розово-небесной щелью.

– Тебе не нужно прикасаться ко мне, чтобы погубить меня, – прохрипела она, проводя языком по нижней губе.

Пусть запись покажет, что я пытался сопротивляться. Вроде того.

Я ответил единственным способом, который считал нужным.

– О, черт.

Это конец.

ДЖЕССИ

О, ДЕРЬМО ЗВУЧАЛО ПРИМЕРНО ТАК.

Я не знала, откуда взялось мое отсутствие запретов. Может быть, это было из-за того, как он смотрел на мой живот, такой не похожий ни на какой другой. У меня было несколько человек, которые смотрели на него после Инцидента. Доктора. Медсестры. Пэм. Даррен. Все они были в ужасе и испытывали отвращение. Это было полной противоположностью тому, что я хотела видеть на лицах людей. Я надеялась на «это-не-так-плохо», в отличие от «кто-нибудь-передайте-мешок-с-рвотой». Но Роман посмотрел на меня так, как будто я все еще была хорошенькой. Я видела по изгибу его шеи под густой бородой, что он больше думал о моем плоском животе и пышной талии, чем о шрамах, которые их покрывали.