Телефонист - Владимир Чернявский

Рыжий попятился и судорожно передернул затвор автомата. Маркус не раздумывая прыгнул вперед и сбил противника с ног. Они оба рухнули в траву и, сцепившись, покатились вниз по склону.

Ярость захлестнули Маркуса, превратив в дикаря, жаждущего схватить врага за горло. Маркус видел перед собой перекошенное конопатое лицо и ту же животную ярость в глазах. Они перекатывались в мокрой холодной жиже на дне оврага, рыча и пинаясь, пытались пересилить друг друга.

Рыжий не уступал Марку в силе и ловкости, но через пять минут напряженной борьбы начал сдавать и ослабил хватку. Ярость в его глазах сменилась отчаянием, а затем – ужасом. В Маркусе вскипел азарт. Он извернулся, высвободил руку и, коротко замахнувшись, ударил противника кулаком в висок. Тот обмяк. Маркус навалился, макнул его голову в глубокую грязную лужу.

Рыжий пришел в себя и отчаянно задергался, пытаясь высвободиться. Он брыкался, колотил руками и коленями. Маркус не давал ему глотнуть воздуха. Через минуту по телу рыжего прошла судорога, он с силой выгнул спину, обмяк и затих.

Маркус отпустил безжизненное тело, выбрался из воды и рухнул в траву, хватая ртом воздух. Его трясло, желудок скрутил спазм. В детстве и юности Маркусу часто приходилось драться, но дело заканчивалось ушибами и переломами, иногда сотрясениями. Теперь же он будто шагнул сквозь липкую паутину и не мог от нее избавиться. Маркус попытался встать, но тут же согнулся пополам, и его вырвало горькой желчью.

Он вытер рот ладонью и пополз вверх по склону, туда, откуда доносились звуки боя. Метрах в ста от оврага из травы торчал ржавый остов металлического ангара. Маркус пригнулся, побежал в его сторону и вскоре наткнулся на труп. Лысый детина в сером пятнистом комбинезоне распластался в траве, будто прилег отдохнуть. Через десяток метров нашлись еще двое, в таких же серых комбинезонах, покрытых кровавыми пятнами. На Домбровского Маркус наткнулся у самого ангара. Капитан неподвижно лежал на куче щебня среди мусора и стреляных гильз. Правая штанина его брюк потемнела от крови, но он дышал, хотя и потерял сознание. Маркус перетянул ремнем ногу Домбровского, взвалил его на спину и потащил в сторону левобережных позиций.

Он прошел метров десять, когда из-за стены ангара выскочил Андрей в разорванном маскхалате. В руке он сжимал окровавленный нож.

– Ты цел? – бросил ему Маркус.

– А то! – Глаза Андрея лихорадочно блестели. – Мне умирать нельзя, Коммутатор мне не поможет, – усмехнулся он, вытирая лезвие ножа о траву.

Андрей подставил плечо под руку капитана, Маркус взялся с другой стороны, и они вдвоем потащили Домбровского к своим окопам.

После этого случая Маркусу больше не снился родительский дом. Детские сны ушли, уступив место вязким кошмарам. Они накатывали мутной волной, как только удавалось закрыть глаза. Маркус не мог никого ни защитить, ни спасти – ни птенцов, ни людей. Он просто старался выжить в безжалостной смертоносной рутине. Три года войны слились в монотонную череду кадров затянутого абсурдного кино: ранний подъем, инструктаж, выход на передовую. Маркус бегал, ползал, стрелял, убивал, прятался от обстрелов, выслеживал и выбирался из окружения. По ночам ему снился город, изрытый окопами, и мертвые изувеченные тела, веером разбросанные по площадям и улицам. Он видел, будто через гигантское окно, как горит мастерская Грегора, как плавятся и скручиваются обугленные холсты, превращаются в пепел идеалистические образы домов и их жителей. Маркус изо всех сил лупил руками по стеклу, но оно казалось крепче стали.

Дурная монотонность будней прервалась лишь с гибелью Андрея Бенеша, словно у киномеханика в бобине закончилась пленка и на экране осталась белая слепящая пустота.

* * *

Тот день Маркус помнил до мельчайших подробностей. Стояло жаркое засушливое лето. Друзья порознь возвращались на фронт после двухдневной побывки на родном берегу и условились встретиться на перекрестке центрального зареченского проспекта. За три года войны армия смогла захватить несколько районов Заречья, бои шли глубоко в городской застройке. К назначенному времени Маркус опоздал: в порту подорвался на мине автобус с беженцами, пришлось выводить уцелевших в безопасный район.

Маркус шел по разрушенному войной городу, слушая нескончаемую гаубичную канонаду и думал, что в последнее время они с Андреем часто ссорятся. Война сделала друга циничным, черствым и жестоким. Из него будто вылезла дремавшая темная суть, поглотив все хорошее, что Маркус в нем ценил. Идеальных людей не бывает, но Маркусу в последнее время казалось, что он совсем не знает человека по имени Андрей Бенеш.

Андрей сидел на камне метрах в трех дороги. В сером с желтыми пятнами маскхалате и запыленных сапогах, он сливался с окружающими руинами. Только черная челка на непокрытой голове нарушала идеальную маскировку.

Услышав шаги Маркуса, Андрей обернулся.

– Что-то ты припозднился, – скривился он.

– Мины кругом, – пожал плечами Маркус. – У реки подорвалась машина с гражданскими. – Он остановился метрах в двух от друга. – Пришлось помогать.

– Оставь мертвецам хоронить своих мертвецов, – Андрей поднял лежащую рядом с ним снайперскую винтовку и положил на колени.

– Зачем ты так! – Маркус вытер пот со лба. – Война когда-нибудь закончится, и мы, как прежде, будем ездить к этим людям в гости.

– Война лишь способ борьбы за власть. Победитель диктует правила побежденным, – усмехнулся Андрей. – Неужели интернат тебя ничему не научил?

– Зачем такая власть, если страдают люди? – устало спросил Маркус.

– Кого это волнует? – Андрей сплюнул в белую пыль под ногами. – Люди страдают и в мирное время. Это Грегор влил тебе в уши чушь про «помогать всем, кто нуждается». Заморочил голову своим Катехизисом.

– Не трогай Грегора! – нахмурился Маркус. – Он не виноват, что Источник тебя не принял.

– Чихал я на Грегора и на Источник, – скривился Андрей. – Мне не нужны посредники. Дубек вскрыл всю вашу систему простой катушкой с проводами.

– Ты знаешь, что это не так, – поморщился Маркус. – Неизвестно, чем еще аукнутся его эксперименты. – Он посмотрел на дорогу. Ветер с тихим шелестом кружил обрывки газет. – Это как насильно открывать цветочный бутон, не дождавшись, когда он распустится сам. – Марк присел на корточки и заглянул другу в глаза. – Как вернемся в Левобережье, давай вместе с Грегором сходим к Источнику. Может быть, на этот раз у тебя получится.

– Упасть в ноги Грегору и просить прощения? – Лицо Андрея перекосилось. – Нет! – зло огрызнулся он.

– Гордыня не дает тебе двигаться дальше, – грустно покачал головой Маркус.

– Ладно. – Андрей встал и повесил винтовку на плечо. – Я пошел.

Он развернулся и зашагал вниз по улице. Маркус остался стоять, глядя ему вслед.

Андрей уходил все дальше, постепенно превращаясь в маленькую белую фигурку, окруженную серыми руинами. Он дошел до следующего перекрестка и начал перебираться через груду камней, насыпанную поперек улицы. Солнце заиграло в осколках стекла на дороге. Под облаками пронзительно крикнула птица. Андрей шагнул вперед, камни под его ногами вздыбились и с глухим хлопком разлетелись на сотни осколков. Андрея подбросило и перевернуло в воздухе, словно тряпичную куклу. Он рухнул плашмя на асфальт рядом с каменной кучей и остался неподвижно лежать, неестественно вывернув тело.