Разлом - Михаил Тырин

– И что же он открывает?

– Смыслы. Суть вещей. – Виорел ненадолго задумался, наморщив лоб. – Тайны вселенной.

– Не вижу здесь никаких тайн. – Алекс сплюнул на пол и отвернулся. – Просто двенадцать разноцветных стекляшек.

– Двенадцать… – повторил вполголоса Ударник. – По числу лепестков «ромашки»…

Названия двенадцати основных миров, имевших выходы в Центрум, могли без запинки повторить практически все проводники. Только изображать их земляне привыкли в виде цветка, лепестки которого соединялись с единой сердцевиной – Центрумом. Здесь же камни образовывали гирлянду, расходившуюся от зеленого основания концентрической линией. Они были связаны с основанием тонкими хромированными нитями, на которых удерживалась вся конструкция, но были также объединены и между собой металлическими штырями потоньше. Разница с привычной Ударнику моделью была малозаметной, но существенной: в «ромашке» каждый «лепесток» существовал сам по себе, совершенно независимо от соседних, а здесь… Убери любой – и хрупкая спираль рассыплется, превратится в пригоршню блестящих стеклянных осколков. Ударник знал, что существуют и другие миры, не относящиеся к двенадцати основным, – их зачастую изображали в виде дополнительных лучей, напоминавших в своей совокупности одуванчик. Но большинство таких миров было необитаемыми или непригодными для жизни.

– Этот зеленый камень – Центрум? – на всякий случай уточнил он.

– Да. А вон тот голубой – Маранг. Присмотрись повнимательнее, Иван, и ты увидишь кое-что интересное.

– Что же? – спросил Ударник. Как ни вглядывался он в эту картину, ничего необычного заприметить не смог.

– Здесь нет мира, который ты называешь Очагом, – чуть понизив голос, сказал Виорел.

Составленная из камней схема и вправду была законченной и совершенной. Ничего лишнего. На всякий случай Иван еще раз пересчитал узлы спирали и назвал их по именам – никакого Очага среди них действительно не было.

– Ладно, туристы, – проворчал Поганый, – как насмотритесь на достопримечательности и накупите сувениров, выбирайтесь. Я вас снаружи подожду.

– Погоди. – Виорел ухватил за локоть собравшегося было последовать за своим товарищем Ударника. – Смотри.

Поначалу Иван ничего не замечал, ровно до тех пор, пока из-за облаков не выглянуло солнце. Древние зодчие не зря разместили альков в западной части зала: лучи восходящего светила падали сквозь обращенные на восток высокие окна под крутым углом, отражались от ярких граней вмурованных в стену камней и преломлялись в двух закрепленных по сторонам ниши пыльных зеркалах, которые Иван и вовсе не замечал до тех пор, пока в них не заиграл солнечный свет. На гранитном возвышении, прямо под его ногами, словно по волшебству зажглась и закружилась точно такая же разноцветная спираль, которую он только что созерцал в нише на стене, только здесь она была зеркально отраженной.

– Вот теперь пойдем, – сказал ему Виорел и заговорщически подмигнул.

Иван с трудом оторвался от дивного зрелища, сделал шаг по ступеням вниз, но тут же замер как вкопанный и оглянулся. Солнце снова спряталось в облака, и созданный его лучами рисунок на гранитном полу медленно таял. Но нескольких секунд вполне хватило, чтобы Иван понял, что именно беспокоило его, когда он смотрел на эту картину мгновение назад.

Ярких искр, образовывавших у него под ногами призрачный разноцветный хоровод, было тринадцать. Одно нарисованное светом чужого солнца пятно, самое яркое, тревожно-лиловое, погасло вслед за двенадцатью другими самым последним.

Внизу, у подножия алтаря, его молча ожидал улыбающийся чему-то Виорел.

Восточная часть полуразрушенного города, когда-то называвшегося Лифанейл, спускалась под пологим уклоном в низину. Дома здесь были не такие высокие, как в центре, но неумолимое время поработало и тут: обветренные и ветхие стены зияли провалами, а вездесущая растительность, почти незаметная в пустошах, бурно расплодилась в тени старинных построек, причем как снаружи, так и внутри их. Сейчас густая поросль выглядела пожелтевшей и жухлой, но к лету обещала воспрянуть сочными непроходимыми зарослями. Несколько раз на пути встречались вросшие в землю исполинские механизмы непонятного назначения, похожие на скелеты стальных динозавров, а в провалах окон то и дело мелькали маленькие и шустрые зверьки, похожие на белок. Крупных животных больше не попадалось, а может быть, они просто попрятались в свои убежища в ожидании ночи.

Ударник из любопытства заглянул в темнеющий дверной проем, зиявший в стене ближайших развалин. Если здесь и существовала опасность, то крылась она в ветхих перекрытиях мансарды, готовых рухнуть на головы незваным гостям в любую минуту. Похоже, жители покидали Лифанейл в крайней спешке: среди пробивавшейся из пола первого этажа жухлой поросли белела разбросанная посуда, лежали истлевшие доски, бывшие, по всей видимости, когда-то настенными полками, а в самом углу покоился на боку похожий на гнилой гроб заплесневелый бельевой шкаф. В соседнем здании пол и вовсе прогнил: сразу за порогом открывался провал, перегороженный редкими и скользкими бревнами почерневших от сырости лагов. Из деревянного столба, служившего некогда опорой второму этажу, гроздьями росли бледные полупрозрачные поганки, распространяя вокруг густой запах болота, склепа и плесени.

– Тут хорошо пенициллин разводить, – проворчал под нос Алекс, споткнувшись об очередную торчащую из земли трухлявую железяку, – климат соответствующий.

– Летом тут мошкары, наверное… – добавил Ромка. – Может, будем понемногу выбираться отсюда?

– Выберемся, когда настанет время, – оборвал его пораженческие речи Ударник. – Мог бы и в машине остаться, тебя силком сюда никто не тянул.

– Вот уж на фиг, – поежился Дед, вспоминая доносившуюся ночью из развалин многоголосую какофонию, – куда все, туда и я.

– Тогда помолчи и смотри лучше по сторонам, – посоветовал Иван.

Ромка последовал его распоряжению буквально и вскоре остановился с раскрытым ртом, глядя на показавшуюся между двумя невысокими постройками замысловатую конструкцию. Конструкция представляла собой потемневшее от времени колесо наподобие гребного корабельного, установленное на парных опорах в виде буквы «А». Ударнику оно напомнило колесо обозрения из оставшегося в далеком детстве парка аттракционов, только эта штуковина имела явно промышленное назначение: вместо смотровых кабинок на его ободах были закреплены ковши вроде экскаваторных. Когда-то этот величественный механизм соединялся цепным приводом с двигателем, установленным в полуразвалившемся сарайчике возле самых опор, но сейчас цепь лопнула и болталась на зубчатом приводном валу.

– Что это? – завороженно спросил Дед, во все глаза разглядывая диковинное устройство.

– Бээрха, – ответил непонятной аббревиатурой Костя.

– Чего?

– Большая ржавая хреновина, – охотно расшифровал тот, похлопав Ромку по плечу, – а вон там, сбоку, – малая. Тут, наверное, завод какой-нибудь был. Или полезные ископаемые добывали, кто теперь знает? Здесь уже, наверное, сотню лет живой души не было, только такие вот искатели приключений на собственную задницу иногда забредают…