Я Кирпич - О'Санчес

Так вот, в той теореме, в рамках формальной логики доказывается довольно тривиальная вещь, если ее перевести на язык фундаментальных физических истин (хорошо помогающих, кстати, против теории «черных дыр»): метод включенного наблюдения изначально, в принципе неспособен измерить в полном объеме влияние субъекта наблюдения на среду изучения, частью которой этот субъект является. Быть же одновременно внутри замкнутой системы и вне ее (по определению полностью замкнутой от проникновения любой информации изнутри и внутрь!) под силу только полудохлому полуживому коту Квантику, да и то с умозрительной вероятностью фифти-фифти, да и то лишь сугубо для людей тупого, очень поверхностного мышления. Сама же замкнутая система – опять же по определению – поддается только и исключительно информационному ощупыванию изнутри, ибо, если она действительно замкнута, полностью замкнута, без обратной информационной связи любого рода, то ее для внешнего мира просто не существует. И внешнего мира, кстати говоря, не существует по отношению к любой точке наблюдения внутри прочно замкнутой системы, с которой она, точка наблюдения, себя отождествляет. Отсюда следует неумолимый клинический вывод: даже умозрительное, гипотетическое допущение наличия некоей сущности вне абсолютно замкнутой системы (равноценно – существование абсолютно замкнутой системы внутри вашей пространственной системы отсчета) – есть интеллектуальный и логический дефект разума, допускающего сие, полная аналогия абсолютно пустым и очень глупым словам, типа: «скорость полета – полтора парсека в секунду». Отсюда и Дэви не в силах достоверно себя определить – разум она, или хитро сколоченный калькулятор в форме черного ящика, отсюда и мне бессмысленно улавливать свидетельства собственного безумия: любое количество всевозможных доказательств, подтверждающих и опровергающих сие, разобьется о понимание возможной эфемерности того и другого, иначе говоря, если заниматься самоанализом, без привлечения посторонних санитаров, то логический вывод неизбежен: я с абсолютной равной вероятностью болен и здоров… одновременно… Таким образом, вместо того, чтобы и дальше тянуть за хвост Шредингерского кота-оборотня, в попытках выпутать его из теоремы Гёделя, я помчался на Васильевский. Но по пути не поленился зайти в знакомый уже магазин и заказать нужную конфигурацию компьютера. Они обещали управиться максимум за два часа, но я великодушно разрешил им целых три: пока доеду, пока осмотрюсь, пока приберусь… да то, да се…

Пятен крови на крашеном бетонном полу перед входной дверью моей «младшей» квартиры я не обнаружил, как ни старался сделать это с помощью своего потрясенного, нервно хихикающего разума… Вроде бы и метен пол, вроде бы и не мыт, вроде бы есть какие-то грязные разводы – то ли от тряпки, то ли от нечистого языка… Не понять. Почему же тогда разум – потрясенный? – Да отмычка на полу валялась, вот почему. Выпала из моего сна под самую дверь. Часть отмычки, типа, нижней шпильки. Сам-то я в юности младой и в детстве по чужим жилищам без спросу не шастал, но вприглядку – имею представление, как это делается, тем более, что когда на стройке работал, на внутренней отделке, нам то и дело приходилось бережно вскрывать типовые замки незаселенных квартир. Сопоставить более подробную схожесть найденного в реале – с тем, что мне в вещем сне привиделось, я не мог, да уже и не собирался… Хожу, обалдевший, по квартире, какие-то вещички зачем-то собираю, как будто в побег наладился, а у самого мысль в голове заикается: если тот тип знал, что меня в квартире нет, на фиг ему пистолет? Зачем он ко мне лез, почему с пистолетом?

А… если наоборот: он, типа, надеялся, что я в квартире… Следовательно, ему было плевать на мое недовольство чужим вторжением… Как раз здесь пистолетик-то и уместен… Но, вот, и на нашего скокаря-киллера управа нашлась… И… это… ну… хотелось бы понять… кто его съел, вместо того, чтобы поужинать мною? От последнего вопроса я мысленно шарахался, гнал его от себя, но куда уж тут… По силе воздействия на меня, он как раз самый важный, самый животрепещущий…

А с другой стороны – дрожал я, индевея от ужаса, не по сиюминутной ситуации, не в режиме реального времени, а как бы задним числом… ну, и впрок, на будущее! Неизреченным сверхразумом своим, а может, подразумом, понимая: сейчас, днем и до наступления ночи, будет безопасно.

Чую так я, безошибочно чую.

Наличка! Одна из основных материальных целей посещения! В недрах дивана-раскладухи вмурован у меня пакет из плотного черного полиэтилена, в нем двести пятьдесят тысяч рублей тремя стопками: две тысячными и одна «пятихатками». Побудут при мне. А сам я поеду срочно домой, к Дэви… сделав крюк в компьютерный магазин, где мой заказ должен быть уже собран…

И уже на улице вдруг понял про самого себя: раз уж я не поленился и не убоялся сны проверять – съезжу заодно и на Елагин остров, навещу эту… липкую, светящуюся, невидимую обычным взглядом ленту. Хищную! – тоже ведь хотела меня сожрать! Что-то я еще такое значимое хотел вспомнить… что-то очень важное… Авось по пути соображу, подберусь к забытому если не впрямую, так на ассоциациях…

Левака-бомбилу я взял на Кадетской линии, именно левака, а не таксиста по мобильному вызову, почти спонтанно выбрал, увидев, как из «фордика» высаживается предыдущий пассажир. Зря я, что ли, детективы с триллерами смотрел? – знаю, как выслеживающие бывают коварны! При этом кое-какая логика в моих потугах на конспирацию и сбивание со следа все-таки была: ночью – голимая нечисть себя проявляет, а вот белым днем – уже эти… не знаю кто, как их называть… приземленные сменщики-материалисты, кому не нравится мое увлечение насекомыми… Оно конечно и бред, если настойчиво задуматься над моими идеями и поступками, но в рамках этого бреда я поступаю толково.

– Да, прямо возле метро притормозите… ага. Спасибо! До встречи!

– Вам того же, до свидания!

Выйдя из машины возле входа в Приморский парк Победы, я подождал чуток, пока синее пятнышко «форда» укатится вспять по Морскому проспекту, и пешочком направился ко входу в ЦПКО, что на Елагином острове. И здесь меня осенила новая мысль, не сказать, чтобы приятная: на улице-то день, казалось бы, согласно фольклорным обычаям нечистой силе в него нет хода, но в тот, в первый раз на Елагином, когда я брюзгливую и неблагодарную кусачую тварь от ленты спасал – тоже был день, едва ли не с солнцем… да, солнечный местами… Стало быть, прав я и в прежних подозрениях: Елагин остров – место особое, исключительное. И страшное. Но не отступать же теперь перед собственным любопытством.

Вот, я говорю о себе, как об индивидууме: тот же самый, что и месяц назад, и год назад! В том смысле, что ни укус на меня не подействовал, ни события последних дней-недель, ни страхи… Единственное несомненное: мой разум, не готовый к функционированию в экстремальных условиях, растрепался, словно вовремя не спущенный с флагштока алый шелковый стяг на ураганном ветру, и дырявое полотнище мотается туда-сюда, в тщетных попытках угнаться за порывами ураганных ветров, сотрясающих мое бытие. Я на что-то отвлекаюсь, что-то забываю, чего-то боюсь, над чем-то размышляю – и все это как-то бессистемно, жалко, мелко… И меняюсь! Нет, не от укуса, нет, не от пережитых волнений, нет, не от разрухи в системе прежнего моего будничного мировоззрения, основанного на удовлетворении простейших человеческих рефлексов – пожрать, поглазеть, полюбить, посмеяться… Нет! Изменения, во мне происходящие, гораздо мощнее, фундаментальнее обыденных, вызванных новым социальным статусом, болезнями или возрастом, но, в то же время, они как бы естественны для меня, они родные мне, они – и есть я, подлинный я!..