Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский

– О, богоподобная! Три знака Харизмы на теле твоём!

И преклонил перед нею колени.

«Мама дорогая. Ну, попала… Ну, влипла…»

Говорят, во сне человеческий мозг переваривает информацию,поступившую за день, так и этак крутит её, пытается лепить нечто на пробу, какиз разноцветного пластилина. По этой причине нам могут присниться вариации натему дневных переживаний, но в совершенно фантастической интерпретации.

Ещё говорят, будто во сне наши астральные тела отделяются отфизических и устремляются в путешествие. И куда, в какие миры занесут их дующиена тонких планах ветра, поди скажи наперёд. Управлять сновидческимипутешествиями умеют только очень продвинутые люди, не нам с вами чета.

И наконец, существует мнение, что во сне можносоприкоснуться с ноосферой – энергоинформационной оболочкой Земли, хранящейсовокупные знания человечества. Многие считают, что именно оттуда даруются намнеожиданные подсказки, уникальные встречи и вещие сны. Это – глобальная сеть,обходящаяся без проводов и компьютерного «железа». Там есть всё: и прошлое, инастоящее, и вероятное будущее. Вот только запросто, как в Интернет, в ноосферуне заберёшься и по сайтам тамошним не погуляешь, дабы потешить праздноелюбопытство. Там ни тебе паролей, ни кодов, которые можно «сломать», ни прочихпрепятствий, доступных пониманию технократа. Пропуском туда служит нечтонеосязаемое и не подлежащее измерению никакими приборами. Огонь, мерцающий всосуде. Напряжение духа, алчущего познания…

Ни к духовидцам, ни к экстрасенсам, ни к прочим чертознаямЮркан отродясь себя не причислял. И не стремился к тому. А слово «ноосфера»если и слышал, то сугубо краем уха, весьма мимолётно. Он даже снам, способнымзатмить любое кино, до сих пор как-то особо не был подвержен. Что повлияло нанего? Жизнь рядом с покорёженным «Гипертехом»? Натахины «картинки» в пруду? Аможет, сегодняшнее общение с Виринеей и опасная близость дыры, возникшейнепосредственно на глазах?

Как знать…

Правильно же выразился много лет назад фантаст РобертЖелязны: «Кто на кого напал, было неясно. Ясно было только, что бой проигран».Астральное, ментальное, эфирное или какое там ещё тело Юркана, едва успев себяосознать, ощутило чуждое присутствие – и рефлекторно спряталось подальше отнедружественных глаз, метнувшись за колонну. Этот рефлекс Юркан привёз сафганской войны, тот не подводил его там, не подвёл и теперь.

Колонна была толстая, надёжная, из полупрозрачного камня,смахивавшего на дымчатое стекло. Внутри камня змеились, преломляли свет слои ипрожилки. Колонн было много. Они стояли по всему периметру зала и поддерживалиего своды, наверняка тяжёлые, сплошь покрытые мозаикой. Мозаика оченьреалистично изображала звёздное небо, по крайней мере, Большую Медведицу Юрканопознал сразу. По барабану купола расположились все двенадцать знаков Зодиака.Откуда лился яркий свет, почти не дававший теней, Юркан так и не понял.[31]

На полу, покрытом гладко отполированным переливчато-чёрнымкамнем, были отмечены стороны света. На западе, внутри круга колонн, виднелосьвозвышение, и там, за столом, сидели пятеро мужчин.

Человеку свойственно ассоциировать фиолетовый цвет с высшеймудростью, причём мудростью государственной. Отсюда знаменитая «порфира»светских и духовных владык. Умных книг, где об этом было написано, Юркан нечитал, но, видимо, их авторы не ошиблись в своих рассуждениях. Сновидец спервого взгляда сообразил, что оказался в присутствии величайших авторитетов толи некоей религии, то ли какой-то державы.

И они, эти авторитеты, собрались в своём зале на суд. Причёмсудили не простого воришку, стырившего чужой кошелёк, а такого жегосударственного человека, как минимум ровню себе!

Давным-давно Юркану довелось смотреть по тогда ещёчёрно-белому телевизору фильм-спектакль по опере «Аида»… В перерывах междудействиями зачитывали либретто, так вот, Юркану почему-то завалилось в памятьназвание одного эпизода: «Судилище жрецов». Имелся в виду суд над Радамесом.Молодой полководец разболтал возлюбленной – как теперь выразились бы, дочерилидера непримиримой оппозиции, – военную тайну Египта, за что и былосуждён. Однако по логике оперы «находке для шпиона» полагалось безусловноезрительское сочувствие, и посему трибунал был нелицеприятно обозван«судилищем». Да ещё жреческим. То есть, уже по логике атеистической эпохи, насто процентов заведомо несправедливым. Мог ли думать Юркан, что однаждыокажется зрителем на подобном мероприятии, да не на театральной постановке сзагримированными артистами, а в самом что ни на есть реалити-шоу? И, что самоесмешное, он опять примется активно сочувствовать «государственному изменнику»,засаженному в железную клетку?

Наверное, дело было в почти сверхчеловеческой мощи иблагородстве, коими дышал весь облик «изменника». В отличие от короткоостриженных судей он был длинноволосым: снежно-белые пряди спадали на широкиеплечи, подчёркивая глубокую синеву глаз под стрельчатыми бровями. Он сидел наполу и был весьма просто одет – в красную куртку и свободные штаны чуть болеетёмного тона, только ноги кутало нечто вроде шубы из опять-таки белогоискристого меха. Позади клетки правильным полукругом расположились пятеромогучих меченосцев, закованных в медные латы. Все они были глухонемые отрождения. Не пристало носящим хварэну[32] воинов вниматьпроисходившему ныне во Храме Справедливости.

Ведь сегодня здесь судили родного брата царя.

Сам повелитель могучего Хайратского царства сидел на простойдеревянной скамье сбоку от судейского помоста. И на лице его, таком же красивоми выразительном, как у пленника в клетке, читалась решимость, смешанная состыдом.

Женщин в зале правосудия не было. Их удел – хранить духовныйогонь, направляя мужчин по пути доброты, но властью над жизнью и смертью ониобладать не должны. Женский разум опутан бременем чувств и оттого к должномубеспристрастию не способен.

Зато по сторонам света размещалось ещё несколько мужчин в цветныходеяниях. Как скоро выяснилось, это были обвинители.

– Встань, Кратаранга.

Бородач в багровой хламиде, сидевший на юге, сделал знакрукой стражникам, но подсудимый не стал дожидаться, пока его ткнут остриёммеча, и встал сам, выпрямившись во весь рост. Рост оказался гигантским.

– Именем Ахура-Мазды,[33] при рождениидавшем мне право это, – продолжал бородач в красном, – я тебяобъявляю виновным в самом страшном грехе, за который прощения нет, – вмужеложстве. На потомков твоих деяние это возложило родовое проклятье, но, нато не взирая, ты новый грех совершил: приблизился к женщине и взял силой её. –Говоривший глянул на судейский стол. – По законам хайратским преступникдостоин оскопления и мучительной казни. Так сказала мне совесть.