Повязанный кровью - Павел Корнев

– Да ну, прям! – сделал вид, что обиделся, Шутник. – И вообще – добрее надо быть.

– Добрее? – усмехнулся я. – С чего бы это? Странно от тебя такое слышать.

– Давайте быстрее! Ждать никого не будут! – заорал на нас Арчи, и мы вслед за ним поплелись по переулку.

– Почему странно? – возмутился Шутник. – Я сама доброта!

– Да ну? Не замечал. Или это вчерашний вечер на тебя так подействовал?

– Вчерашний вечер – это да, – мечтательно причмокнул губами толстяк, но распространяться о своих приключениях не стал.

Ну а я не стал его расспрашивать. Все равно ведь не утерпит, выложит, как все было. А чего не было – придумает.

Арчи снова на нас прикрикнул, но, убедившись, что никакого эффекта это не возымело, плюнул и поспешил к стоявшим на обочине крытым серой парусиной фургонам, возле которых уже суетилось несколько человек. Рядом, держа под уздцы трех скакунов, переминался с ноги на ногу конюх. Приземистый смуглый человек в высокой мохнатой шапке и широком горском плаще что-то ему втолковывал и как бы невзначай поглаживал рукоять висевшей на поясе кривой сабли.

– Мастер эн-Рими, наша договоренность в силе? – Арчи остановился рядом с пожилым торговцем, который зябко кутался в не по-летнему теплый длинный плащ.

Двое телохранителей, такие же горцы, как и распекавший конюха охранник, расходясь в стороны, шагнули вперед, но купец взмахом руки приказал им оставаться на месте.

– В силе, в силе. Размещайтесь быстрее. – Полноватый владелец обоза недовольно стрельнул по нам глазами, надвинул берет еще ниже на лоб и отвернулся к менявшим треснувшее колесо работникам. – Марти, вы долго еще возиться будете?

– Уже заканчиваем, господин. – Старшина обозников с кряхтением выпрямился и потянулся, уперев кулаки в поясницу. – Всего ничего осталось.

– Эй вы, бездельники, ну-ка, живо по местам! – прикрикнул эн-Рими на собравшихся в кружок кучеров и прочий обслуживающий фургоны люд. – Да, как там тебя – Арчи? Руфус вам места назначит.

– Хорошо, – кротко кивнул здоровяк и украдкой показал нам кулак. – Без фокусов у меня.

Без фокусов так без фокусов. Сам понимаю, что найти хлебное место охранника при торговом обозе, да еще и направляющемся именно туда, куда нам надо, можно только при большой удаче. И второй такой случай неизвестно когда подвернется. Хоть, тень меня забери, не по душе мне этот торгаш. Да и Шутник что-то посмурнел сразу. Ладно, посмотрим, что это за Руфус такой.

А вот Руфус оказался своим в доску парнем. Нет, конечно, невысокий крепыш в поддетой под куртку кольчуге смотрел на нас не шибко приветливо, но цепляться не стал. Наоборот, без лишних расспросов взял Арчи к себе в головной фургон, нас с Шутником отправил в замыкающий. И сразу же убежал по делам.

– Пошли, что ли, – позвал я задумавшегося о чем-то Габриеля и ухватившись за задний борт нашего фургона, залез под парусину.

– Хрен с вами, пошли, – непонятно с чего зло усмехнулся Шутник и забрался следом.

Поскольку фургон наш ехал замыкающим, товаров в него нагрузили совсем немного, да и людей было всего пятеро: кроме меня, Шутника и старшины обозных работников здесь разместились лишь двое охранников – оба горцы.

Несмотря на туман в голове, я с немалым удивлением отметил, что полдюжины из десятка охранников именно горцы. Странно. Как это они позволяют чужеродцу ими командовать? Да, Руфусу с ними наверняка несладко приходится. Думаю, это идея эн-Рими: и воины из этих молчунов отменные, и вина не пьют. А что нелюдимы и только старшего своего слушают, так это даже и к лучшему – к таким с подкупом не подкатишь, да и начальник охраны свое место знать будет.

– Ты это, первым карауль, – сразу же заявил я и, засунув под голову сумку, попытался уснуть. Но сон не шел, и забыться в полудреме получилось, лишь когда под негромкие хлопки хлыстов тяжеловозы тронулись с места и скрипящие колеса начали отсчитывать бесконечные минуты путешествия.

Впрочем, не такие уж и бесконечные: вновь обоз остановился еще прежде, чем мы успели выехать из города. Чем-то озадаченный Шутник безжалостно меня растолкал и выбрался наружу. Я последовал за ним и с удивлением обнаружил, что все обозники уже выстроились рядом с фургонами.

Причина задержки оказалась серьезней некуда: усиленные десятком арбалетчиков стражники одного из постов останавливали всех желающих покинуть город. И мало того – помимо давешних монахов-патриканцев здесь сегодня несли службу три церковника в черных плащах-балахонах с одинаковыми серебристыми нашивками на левой стороне груди.

Инквизиторы? А они-то что здесь забыли? Сердце екнуло, и невольно я облизнул пересохшие губы. А не по мою ли тень праздник?

Стражники быстро пробежавшись по обозу и, убедившись, что никто не спрятался в фургонах, доложили об этом церковникам. Выслушавший доклад инквизитор, в руке которого белым дымком курилось кадило, остался стоять с монахами ордена Святого Патрика, а двое других принялись внимательно осматривать всех работников эн-Рими. Сам торговец, размахивая руками, что-то пытался втолковать десятнику, но тот, хоть и кивал, все же подорожные документы не возвращал и краем глаза наблюдал за действиями церковников.

А там было на что посмотреть: вместо обычного осмотра, проверки подорожных, патентов на оружие и цеховых бумаг инквизиторы пристально вглядывались в лица людей, зачем-то изучали кисти и запястья, а некоторым еще и сыпали в лица какой-то серый порошок. Нет, я понимаю, если бы они молитвы читали или кадилом махали, но это вообще ни в какие ворота не лезет! Мне, по крайней мере, и слыхивать о таком не доводилось…

– Что происходит-то? – тихонько спросил я у Шутника, который раздраженно очищал с сапога о колесо фургона налипшее конское яблоко.

– Облава, что еще, – ответил вместо него стоявший от меня по правое плечо седоусый старшина обозных работников с покрытым глубокими морщинами лицом. Было ему лет под пятьдесят, но высушенная прожитыми годами фигура вовсе не несла в себе старческой немощи. – Ищут кого-то.

Я кивнул. Понятно, что кого-то ищут. Непонятно только, зачем порошком некоторых посыпают. И самое главное – что это за порошок такой. Явно ведь не прах святых угодников. Ладно, сейчас и до нас очередь дойдет.

Даже не взглянув на стоявшего рядом старшину, один из инквизиторов ухватил меня двумя пальцами за челюсть и, слегка приподняв, пристально уставился на шею. Второй без лишних слов сыпанул в лицо порошок. От смутно знакомого аромата моментально засвербело в носу, и я оглушительно чихнул чуть ли не в лицо едва успевшему отдернуть руку церковнику. Чихнул и только тогда понял, почему оказался знаком запах: зелье было не чем иным, как пережаренным и истолченным в пыль чертовым корнем.

Инквизиторы переглянулись – тенью клянусь, под одним из капюшонов мне послышался сдавленный смешок, – без особого интереса взглянули на Шутника и, помахав десятнику, пошли к дожидавшимся их монахам. Служивый сунул торговцу бумаги, которые так и не удосужился просмотреть, и крикнул стражникам, чтобы те подняли шлагбаум. Ничего не понимающий эн-Рими спрятал бумаги в кожаный футляр для писем и, на ходу поправляя бархатный берет, заспешил к первому фургону.