Четвертый под подозрением - Хьелль Ола Даль

— Гунарстранна, — сказал Иттерьерде, — я только что видел человека с прической еще хуже, чем у тебя!

— Поздравляю, — ответил Гунарстранна, расправляя пряди на лысине и разглядывая себя в окне.

— Знаешь, кто он? — продолжал Иттерьерде. — Педер Кристиан Асбьёрнсен![4]

— Он уже сто лет как умер, — возразил Гунарстранна.

Иттерьерде помахал купюрой в пятьдесят крон:

— А здесь как живой!

Гунарстранна мрачно воззрился на купюру, а потом произнес:

— Кажется, тебе положено не спускать глаз с банка?

В этот миг рация Гунарстранны затрещала, говорила Стигерсанн — из машины.

— У меня хорошая новость и плохая, — сказала она. — С какой начать?

— С плохой.

— Пришел только один.

— Где он сейчас?

— На заднем сиденье моей машины, так что вот тебе одновременно и хорошая новость.

Иттерьерде ухмыльнулся.

Девушка за стойкой налила Иттерьерде кофе в бумажный стаканчик. Они вышли. Гунарстранна поежился от холода, закурил и жадно затянулся. Иттерьерде повернулся к нему:

— О чем ты думаешь, когда вот так замираешь?

— Вспоминаю один роман, который читал когда-то давно, — ответил Гунарстранна. — Роман написал Нурдаль Григ,[5]и называется он «Мир еще должен стать молодым». Написан в двадцать восьмом году.

— Почему ты вдруг вспомнил именно этот роман?

— Там есть фраза про то, что опасно курить зимой на холоде.

— Ну и что?

— Автор считает, что самое опасное — впускать в легкие холод, а не дым.

— Значит, мир больше немолодой, — ответил Иттерьерде, ухмыляясь собственному остроумию.

— Уж кто бы говорил.

Они медленно зашагали к железнодорожному переезду и еще издали увидели включенный проблесковый маячок.

— Гунарстранна, неужели тебя ничем невозможно удивить? Ведь то, что один из наших подопечных все-таки объявился, сродни крупному выигрышу в лотерею!

— Меня удивляет слишком многое.

Приближался поезд. Зазвонил колокол на переезде, и шлагбаум со скрипом опустился. Гунарстранна ждал. Иттерьерде, уже начавший переходить пути, остановился и вернулся, пропуская поезд.

— Что, например?

— Ну, например, сколько народу в курсе, что идет по телевизору. Все без конца обсуждают тот или иной сериал. И не только на работе. Те, у кого берут интервью для газет, говорят о телевидении. Люди на телевидении говорят о телевидении.

— Ну и что здесь такого удивительного?

— Мне всегда казалось, стыдно признаваться, что тебя интересуют подобные вещи.

Иттерьерде едва заметно улыбнулся:

— Ну а если бы тебя заставили высказать о чем-то свое мнение, ты что, стал бы распространяться о количестве выпитого виски и выкуренного табака?

— Не знаю, мне хватает трудностей и без табака. Но жизнь, заполненная дурацкими телепрограммами, наверняка во много крат хуже. Зомбоящик способен за короткий срок сбить планку, отупить, а в перспективе и превратить в идиота.

На западный склон холма тихо въехал железнодорожный состав. Застучали колеса: поезд остановился у желтой станции. Со скрипом поднялся шлагбаум.

У банка стояли две полицейские машины из отделения Фолло. Третья машина была без опознавательных знаков, однако с включенной мигалкой на крыше. На заднем сиденье маячили две внушительные тени. Дверца со стороны водителя открылась, и вышла Лена Стигерсанн.

— Кто там у нас? — поинтересовался Гунарстранна.

— Йим Ройнстад.

Гунарстранна нагнулся и заглянул в салон. Здоровяк Ройнстад неподвижно сидел на заднем сиденье.

— Он приехал на мотоцикле?

— Да.

— Не забудьте забрать его. Вещественное доказательство.

— Как скажешь. Ты — начальник.

— Где вы его взяли?

— Мы дали ему спуститься в депозитарий. Он взял то, за чем пришел, а когда стал подниматься наверх, мы его сцапали.

— Что он вынул из ячейки?

— При нем был полный чемодан денег. — Лена Стигерсанн показала Гунарстранне кейс. — Там их очень-очень много.

Гунарстранна снова заглянул в салон.

— Что осталось в ячейке?

— Теперь она пустая.

— Он что-нибудь сказал?

— Его не спрашивали.

Несколько секунд они постояли молча. Первой заговорила Лена Стигерсанн:

— Ну и что нам делать дальше?

— Отправьте его в камеру. А что делать с деньгами, пусть решает прокурор.

Иттерьерде открыл перед ним дверцу машины:

— Назад ты с нами?

Гунарстранна покачал головой:

— Нет. Поеду на поезде. Мне нужно кое о чем подумать.

Когда вереница машин скрылась за поворотом, он повернулся и побрел в сторону станции. За автобусной остановкой находилась большая автостоянка. Гунарстранна остановился и поднял руку. Взревел мотор, и из ряда машин задним ходом выехал серебристо-серый седан.

Гунарстранна открыл дверцу и молча сел в машину.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросил Фрёлик.

— Вряд ли ты понимаешь, насколько нелепо твое поведение, ответил Гунарстранна. — Но раз уж ты здесь, можешь отвезти меня в Осло.

— Что было в той банковской ячейке?

— Деньги.

— Значит, можно обрадовать Инге Нарвесена?

— Видимо, да. Ячейку арендовали сразу после того, как ограбили сейф. А ключ официально выдан на имя Зупака.

— Значит, Нарвесен, скорее всего, сможет потребовать свои деньги назад. Правда, доказать, что деньги принадлежат ему, будет непросто. Придется заново открывать архивное дело и предъявлять обвинение еще одному нашему подопечному.

— Двум.

— Двум?

— Возможно, Балло в том ограблении не участвовал, но и он не невиновен.

Фрёлик тронулся с места. Они выехали на шоссе Е18.

Гунарстранна продолжил:

— Но на сей раз Ройнстад выйдет сухим из воды.

Некоторое время оба молчали, наконец Фрёлик не выдержал: