Четвертый под подозрением - Хьелль Ола Даль

— Пожалуйста, сделай мне любезность, — обратился к ней Гунарстранна. — Проверь все авиакомпании и поищи в списках пассажиров Мерете Саннмо. По словам одной бывшей сослуживицы, несколько дней назад Мерете Саннмо улетела в Афины. Начни с рейсов двухнедельной давности. И не ограничивай поиски одними Афинами.

Лена Стигерсанн вздохнула:

— Ну а ты чем займешься?

Гунарстранна широко улыбнулся:

— А я позвоню Болвану Сёрли из ЭКО и намекну, что Инге Нарвесен лихорадочно пытается защитить свой карточный домик от всех ветров и подземных толчков.

В дверь негромко постучали, и в кабинет просунул голову Иттерьерде.

— Я тебе помешал?

— Не больше обычного, — бодро ответил Гунарстранна.

— Ты знаком с адвокатом по имени Биргитте Бергум?

— Будь я с ней знаком, я бы чувствовал себя обязанным звать ее Бибби, а я никогда никого не звал «Бибби» и меньше всего пятидесятилетнюю блондинку, которая охотно раздает интервью репортерам из еженедельных изданий и рассказывает о том, как ей делали липосакцию.

Лена Стигерсанн встрепенулась:

— Вот не знала, Гунарстранна, что ты читаешь еженедельники!

— Говорят, найти на земле идеал невозможно. Для меня также невозможно понять, откуда корреспонденты норвежских газет высасывают темы для общения с пассивным большинством.

— Что я слышу? Неужели ты питаешь предубеждение против журналистов или блондинок, которые делают липосакцию?

— Кругом торжествует глупость. Что вы скажете о человеке, который провозглашает, что жизнь слишком коротка, чтобы не окружать себя красивыми вещами?

Иттерьерде и Лена Стигерсанн переглянулись: сколько эмоций!

— Вернемся к делу!

— Так вот, Биргитте Бергум защищает Ройнстада, — сказал Иттерьерде.

— Знаешь что, поговори с ней сам. Мне что-то не хочется.

— Уже поговорил. Она уверяет, что Ройнстад хочет пойти на сделку со следствием. Ему не терпится снять груз с души, а красотка Бибби просто выступает в роли посредницы.

Гунарстранна начал надевать пальто.

Лена Стигерсанн набралась храбрости и прямо спросила:

— А что плохого в том, чтобы окружать себя красивыми вещами?

— Тебя в самом деле интересует, о чем думают другие?

— Да.

— Например, что думает Биргитте Бергум?

— Нет.

— Чьи же мысли тебя интересуют?

— Например, твои, — ответила Лена Стигерсанн.

— Мои?!

— Да.

Гунарстранна смерил ее долгим пытливым взглядом и сказал:

— Лично я стараюсь сохранить физическое и душевное здоровье, не тратя времени на спортзалы, избегая умеренности во всем, курсов для желающих бросить курить, новых диет и долгого ночного сна.

— Вот что пришло мне в голову, — подал голос Иттерьерде.

Гунарстранна и Лена Стигерсанн повернулись к нему.

— Если Ройнстаду что-то известно… Хотя нет, не важно.

— Что пришло тебе в голову? — насторожился Гунарстранна.

— Да ладно, забудь. Скорее всего, Ройнстад ничего такого и не знает. Просто он сейчас за решеткой и ему очень хочется выйти на свободу. Спорим, он сейчас признается в чем угодно!

— Нет, по-моему, ты сейчас имеешь в виду что-то конкретное!

— Я подумал, что Ройнстад сбил Франка, а почти сразу после этого его взяли в банке. Сейчас он один. Понимаешь, Балло-то в банк не явился. Может быть, Балло…

— Что?

Иттерьерде пожал плечами:

— Да ничего… Мы ведь пока не знаем, что там собирается рассказать Ройнстад, верно?

Гунарстранна задумался:

— В твоих словах определенно что-то есть… Балло пропал. Мерете Саннмо тоже пропала. — Он выразительно посмотрел на Лену Стигерсанн. — Пожалуй, поищи в списках пассажиров и Балло тоже. — Он медленно, нарочито медленно вернулся за свой стол, взял телефон и набрал номер.

Иттерьерде и Лена Стигерсанн переглянулись. Когда Гунарстранна попросил соединить его с управляющим, Лена пожала плечами. Они снова переглянулись, когда услышали, какой вопрос задал Гунарстранна:

— Пожалуйста, выясните у своих служащих, не заносили ли в журнал фамилию человека, который спускался в депозитарий, чтобы открыть интересующую нас ячейку… Да, очень вас прошу потом перезвонить мне.

Сидя в машине, Франк Фрёлик читал материалы архивного дела 1998 года об ограблении дома Инге Нарвесена. «Сплошные загадки», — подумал он, откладывая бумаги и заводя машину, чтобы прогреть мотор. Кража со взломом. Пятьсот тысяч крон в маленьком домашнем сейфе. Взломщикам не удалось вскрыть сейф на месте, поэтому они забрали его с собой. Собственно говоря, из дома в Ульвёйе вынесли только сейф. Тогда его поразило, насколько чисто была проделана вся работа. Кроме сейфа, больше ничего не пропало: ни столовое серебро, ни украшения. На дорогостоящей технике фирмы «Банг и Олуфсен» ни царапины, ни одна безделушка не сдвинута с места. И никаких проявлений вандализма. Воры не оставили ни надписей на стенах, ни других распространенных в их кругах «визитных карточек»; никто не нагадил в банку с вареньем. Вынесли только сейф, в котором хранилось полмиллиона норвежских крон. Воры действовали достаточно смело и необычно; у членов следственной группы, в которую входил и он, версий оказалось совсем немного. Конечно, Нарвесен мог инсценировать кражу, чтобы получить страховку. Но, поскольку в сейфе не хранились, например, драгоценности, его содержимое оказалось незастрахованным. По словам потерпевшего, в сейфе лежали только наличные. Свидетельница уверенно указала на Ильяза Зупака, который в числе прочих выходил в тот вечер из дома Нарвесена. А где же в ту ночь был сам Нарвесен? Далеко. Судя по материалам дела, он проводил отпуск на Маврикии.

Фрёлик постарался припомнить, какие мысли приходили ему в голову тогда, несколько лет назад. Во-первых, он почти не сомневался в том, что кража — не инсценировка. Как часто случается, бдительную соседку встревожила необычная суета в саду у Нарвесена. Кроме того, в окне горел свет, а ведь ей было доподлинно известно, что хозяин уехал в отпуск. Она вызвала полицию, но стражи порядка приехали поздно. Соседке показали фотографии нескольких известных взломщиков, и она опознала Зупака. По ее словам, он и его сообщники вышли из дома Нарвесена, сели в машину и уехали. Вначале Франк Фрёлик еще думал, что деньги украл кто-то из окружения Нарвесена. Кто-то из тех, кому было известно о деньгах и о том, где находится сейф. Естественно, злоумышленник знал, что Нарвесена дома не будет и путь открыт. Однако арестованный Зупак не проронил ни слова. Он ничего не сказал об ограблении и не выдал своих сообщников.