Десять маленьких вдохов - К.-А. Такер

Я сглотнула, внезапно у меня во рту абсолютно пересохло.

– Несколько лет назад я попала в ужасную автомобильную аварию. Пьяный водитель врезался в машину моего отца. Вся правая сторона моего тела была разбита. Мое тело скрепляют вместе дюжины стальных штифтов и спиц.

«Физически. Ничто, кроме десяти маленьких вдохов, не сдерживает остальное во мне».

Трент громко вздохнул, падая обратно на спинку дивана.

– Кто-нибудь погиб?

– Да, – выдавила я.

Внезапная вспышка внутренней паники скрутила язык, мешая рассказывать дальше. Мои руки начали бесконтрольно дрожать. Слишком много, слишком быстро, говорила моя душа.

– Ничего себе, Кейси. Это… это… – Его рука снова погладила мою ногу по всей длине, хотя то интимное чувство исчезло. Теперь этот жест был успокаивающим. А я не хотела успокаивающего. Что бы он ни сделал, это меня не успокоит.

– Поцелуй меня, – потребовала я, взглянув на него.

От недоверия у него расширились глаза.

– Что?

– Я дала тебе, что ты хотел. Теперь дай мне то, чего хочу я.

Он не пошевелился. Он просто уставился на меня, словно я сама себя подожгла. Я схватила его за бицепс и крепко сжала, используя его как рычаг, чтобы поднять тело вверх и на него, перекинув одну ногу через колени ошеломленного Трента и оседлать его.

– Поцелуй меня. Сейчас же, – прорычала я. Его челюсти сжались, и я поняла, что он сдается под натиском моей настойчивости. Секундой позже это стало еще более очевидно, когда он сжал веки. – Трент…

Он сгорбился, упершись головой мне в плечо.

– Ты же знаешь, насколько мне сложно контролировать себя?

– Не надо. Забудь о контроле. Тебе он не нужен, – прошептала я ему на ухо.

Он простонал, снова откидываясь назад.

– Ты так все усложняешь, Кейси, – прошептал он, а его лицо наполнилось болью.

Положив руки на широкие плечи Трента, я поелозила, придвигаясь ближе, пока не оказалась прямо на нем, остро ощущая, как он нуждается во мне. Я наклонилась и коснулась его шеи губами.

– Что именно я усложняю, Трент?

Я говорила, затаив дыхание, специально, чтобы соблазнить его.

Это сработало.

Руки Трента схватили меня сзади, он прижал меня к себе, его рот пожирал мой с голодной страстью. Он заставил мои губы раскрыться, и его язык скользнул внутрь, сплетаясь с моим. Одна рука впилась в затылок, прижимая меня, мой рот, ближе к себе.

Во мне было не меньше неистовства. Я сжала в кулак ткань его рубашки, теребя пуговицы, чтобы они проскользнули через петли и обнажили гладкую, твердую грудь, пока я придвигалась все ближе к нему. Его руки приподняли подол моего платья и пробрались под него, сжимая обнаженные бедра. Я коротко вздохнула, когда его пальцы скользнули вверх, вокруг моих бедер к тазовой кости, поместившись под резинкой стрингов и скользя вверх и вниз.

Я была уверена, что весь этот его план «двигаться медленно» был сокрушен, но затем его палец коснулся рубца от еще одного шрама, и его рука замерла. Его губы оторвались от моих, и он отстранил меня.

– Я не могу.

– Ты уже это делаешь, – пробормотала я, цепляясь за него руками, пытаясь вернуть прежнее положение рядом с ним.

Но было слишком поздно. Он уже склонил голову, обнял мои ноги, чтобы приподнять и пересадить меня, сжимая меня в объятиях, защищая. Долгое время мы молчали, его лоб уткнулся мне в плечо.

– Я бы все исправил, если бы только мог. Ты же знаешь, да? – прошептал он.

Я задумалась, говорит ли он о моих шрамах или о четырех последних годах моей жизни.

– Да, – все, что я сказала. Да всему этому.

Я проснулась и увидела перед собой серебристые занавески и раннее рассветное небо, проглядывающее сквозь ткань. Я лежала в постели подруги, все еще в платье. Перевернувшись, я обнаружила лежащего на спине Трента, с обнаженной грудью и в одних только боксерах, который, судя по звукам, спал. Одна его рука была закинута за голову, а другая покоилась поперек торса. Думаю, что заснула на нем прошлой ночью, и он перенес меня сюда.

Света было достаточно как раз для того, чтобы я могла беззастенчиво изучить тело Трента и увидеть, что оно настолько прекрасно, насколько я и ожидала. Длинное, мускулистое и безупречное, с одной только тонкой дорожкой темных волос, сбегающих вниз по его рельефному животу. Мой взгляд зацепился за тоненькую серебристую линию, проходившую вдоль его ключицы. Она была настолько бледной и узкой, что раньше я ее не замечала. Приглядевшись поближе, я попыталась найти следы от швов, чтобы определить ее как шрам от операции, но ни одного не увидела.

– Видишь что-то, что тебе нравится? – низкий, дразнящий голос Трента так испугал меня, что я подскочила.

Усмехаясь, я подняла глаза и увидела сексуальную, кривую улыбку. Его настроение снова переключилось на игривое.

– Не сказала бы, – прошептала я, но щеки покраснели, выдавая меня.

Он приложил ладонь к моей щеке.

– Ты часто краснеешь. Никогда бы не сказал, что ты из стесняшек. – После паузы он предложил: – Вперед. Мне нечего скрывать.

Я ощутила, как у меня изогнулась бровь.

– Карт бланш?

Он закинул за голову и другую руку.

– Ну я же сказал…

Я решила, что Трент не до конца понимает значение слов «двигаться медленно», но не собиралась с ним спорить.

– Хорошо. – Меня осенила идея. Точнее, любопытство. – Перевернись.

Он слегка прищурился, но сделал мне одолжение, плавно перевернувшись так, чтобы я могла восхититься рельефностью его спины, его сильными, широкими плечами и надписью, которая тянулась от лопатки к лопатке.

Я мягко провела по ней пальцем, отчего его кожа покрылась мурашками.

– Что это значит?

Он хотел отвечать, но затем остановился, словно не решался сказать, отчего мне захотелось узнать это раз в сто сильнее. Я молча ждала, водя ногтем вперед и назад.

– Ignoscentia. Это латынь, – наконец прошептал он.

– Что это значит?

– Почему у тебя пять воронов на ноге? – бросил он в ответ, в его голосе я заметила редкий намек на раздражение.

«Черт побери». Конечно, он бы спросил. Я бы сделала то же самое, будь я на его месте. Я прикусила нижнюю губу, взвешивая варианты. Или я снова закроюсь от него, или дам немного информации, чтобы получить немного в ответ? Мой интерес к Тренту перевесил необходимость все скрывать.

– Они олицетворяют всех важных людей в моей жизни, которых я потеряла, – наконец прошептала я, моля бога, чтобы он не спросил, как их звали.