Зеркало грез - Надежда Черкасова

– Мне никто не нужен! – Соня почувствовала, как запылали щеки.

– Как это – не нужен?! – прищурила заплывшие глазки Белова. – Ты что же, сухой решила уйти отсюда? Не выйдет, дорогая! Придется разговеться. Не все же тебе твоим импотентом довольствоваться. Да ты не зыркай так на меня, не зыркай. Думаешь, я не знаю, как выглядит удовлетворенная женщина? – Белова сочувственно усмехнулась.

– Я ни с кем не собираюсь обсуждать свою личную жизнь.

– Ты зря-то не старайся. Все равно он тебя сейчас не слышит. А хороший мужик тебе явно нужен, по глазам вижу. Муж твой, конечно, видный мужчина: весельчак, балагур, душа компании и любимец женщин. Ужасно любит всем нравиться. Так старается перед чужими-то бабами, что у него аж скулы сводит от улыбок. А домой-то приходит, наверное, черней тучи? И остаются тебе от его внимания только огрызки? И держит он тебя на голодном пайке? Это чтобы другим женщинам больше досталось. У него во всем расчет… Чего молчишь? Ведь не балует он тебя в постели? А знаешь почему? Потому что боится, что ты познаешь вкус наслаждения, и тебе захочется чего-то большего, чем его скупые подачки. Тогда в толк не возьму: как же он отпустил-то тебя от себя?! Не такой уж он дурак, чтобы не догадываться, что здесь с тобой произойдет. Неужели боится чего-то более страшного, чем твои маленькие четверговые приключения?

– Девочки, не ссорьтесь! Вам еще долго вместе в баньку ходить. А ты не капризничай, – обратился к Соне Юрик. – Не хочешь красавцев-банщиков, так я сам тобой займусь.

– Ишь, чего удумал! – возмутилась Белова. – Ты вон со своими девочками разбирайся, а ею я сама займусь.

Юрик ошарашенно уставился на Белову.

– И нечего кривляться! Ты знаешь, что я имею в виду, – отмахнулась Белова от Юрика и подвинулась ближе к Соне. – Есть у меня на примете один молодой красивый стоматолог. Такой интеллигентный, образованный. Как раз то, что тебе нужно. И до того темпераментный, просто пальчики оближешь! Он сразу же избавит тебя от всех твоих душещипательных заморочек и от головной боли заодно. Так вот, он мне много чего должен, и ему не рассчитаться со мной до самой смерти. А потому – дарю! Владей и радуйся богатой красочной жизни, которая у тебя наконец-то наступит!.. Не слышу благодарности. Только не вздумай назвать нас сумасшедшими. По глазам вижу – тебе этого очень хочется. Не советую! Иначе сама окажешься в городской психушке. Там нынче многие городские правдолюбы проходят лечение. Вот только почему-то никак не вылечатся. Наверное, у них аллергия на сильнодействующие препараты.

– Ну будет ее пугать-то! – пожалел Юрик Соню, готовую упасть в обморок от услышанного. – Не видишь, она и так сидит ни жива ни мертва. Как бы удар не хватил.

– Хватит, так похороним с почестями. Аллочке вон поручим. Она со своим похоронным бюро за каждым покойничком в городе и пригороде гоняется, ни одного не хочет упустить. Вот и отдадим ей «нечаянно угоревшую в бане до смерти».

– Нет, Дмитриевна, ты торопишься. Мы Сонечку даже еще не проверили. И потом, ты же не хочешь, чтобы на твое место пришла мать Аллочки, твоя заместительница?

– Конечно не хочу. Она вообще весь город в вертеп превратит.

– Вот и давай поможем нашей Сонечке.

– А можно, вы этим займетесь с завтрашнего дня? – пролепетала Соня, пытаясь оградить себя от реально надвигающейся опасности, которая заставляла ее бедное сердце замирать от безысходности.

– Нет, детка! Ты просто не знаешь, от чего отказываешься. А узнаешь, еще будешь просить. Лучше сразу вникнуть в суть наших деловых проблем. Нырнула в них топориком – и с тобой все сразу становится ясно: или утонешь, и тогда мы тебя похороним, или научишься плавать. Другого не дано.

– Ну почему же? – возразил Юрик. – Есть и третий выход – попасть в психушку.

– Ну что ты, Юрий Иваныч, в самом-то деле! Не видишь, она у нас барышня умная. Как только познает все прелести власти, мы подумаем, как нам избавиться и от Аллочки, и от ее мамочки. Что-то уж слишком их родня расплодилась в нашем городе. Скоро и плюнуть будет некуда, обязательно попадешь в одного из их клана.

– И то верно, – согласился Юрик. – Ты нам, Сонечка, как воздух нужна. Именно ты поможешь утвердить новую власть в городе. Мы сделаем тебя нашим предводителем. И будем служить тебе верой и правдой. Но уж и ты тогда не забывай нас, сирых да убогих.

– Брось придуриваться, Юрий Иваныч, Сонечка все и так прекрасно понимает. Теперь мы для нее – самые близкие люди в этом городе.

– А как же муж?

– Этот дурачок даже не ведает, какая ему судьба уготована.

– Какая же?

– Иваныч, не тупи! Теперь он будет самым красивым оленем города!

– И у него будут самые ветвистые рога! – расхохотался Юрик.

– Какой ты у нас сообразительный! Тогда в «нумера»?

– Погоди-погоди! А как же танец живота?! Традиция есть традиция! Зачем же вечер-то портить?

– Ах ты проказник! Тогда сам и начинай второй акт Марлезонского балета.

– Почту за честь!

Юрик тут же вскочил, выглянул в коридор и, приказав сделать музыку громче, повернулся к дамам и резко сдернул с себя простыню, обнажив внушительное брюшко над тонкими ножками.

Соня еле сдержалась, чтобы не потерять сознание. Страх от услышанного сковал тело, она ощущала себя ватной куклой, которую дергают за ниточки, принуждая двигаться.

Юрик под музыку старательно извивался перед дамами, поворачиваясь к ним то задом, то передом, то выставляя напоказ упитанные бока.

«Нет, – упрямо думала Соня, – это не может быть действительностью! Это только дурной сон! И я сейчас проснусь!» Но она почем-то не просыпалась.

А действо продолжалось. Вернулась Аллочка и, сбросив с себя простыню, с удовольствием присоединилась к нудистскому танцу. Она словно змея обвивалась вокруг Юрика, касаясь его стройным телом и заставляя резвиться, как ребенка. Белова не удержалась и тоже, высвободившись из простыней, пустилась в пляс. Для своего гигантского веса она двигалась довольно живо и танцевала с большим воодушевлением, делая руками замысловатые па и сотрясая пол топотом слоновых ног.

«Я точно сошла с ума! – думала Соня, не в состоянии отвести глаз от этого безумного танца. – Там не хватает только меня».

– Ну что же ты, Сонечка! Иди к нам, – звали ее. – Веселись пока весело. У тебя сейчас нет причин для грусти.

«Это никогда не кончится… если я не приму условий игры. Это никогда не кончится… если они не признают меня своей. Неужели правда – то, что было сказано о психушке?! Это Федор отдал меня им на растерзание! Он не мог не знать, что здесь творится. Он снова предал меня!»

Соня медленно поднялась и решительно опрокинула рюмку водки. Спиртное обожгло нутро, но придало бесшабашной дерзости.

«А гори оно все синим пламенем!» – напоследок подумала она, сбрасывая простыню и входя в круг танцующих.