Зеркало грез - Надежда Черкасова

Она чувствовала себя легко и свободно, а главное, в безопасности. Словно избавилась от прошлого, которое ушло навсегда и безвозвратно. Она спала и видела сны, как вдоль состава бешено бегут рельсы, сплетаясь и снова разбегаясь в разные стороны, а поезд мчит Соню к счастливой жизни мимо бескрайних полей с колосистой пшеницей, мимо изумительно красивых густых лесов, начинающих примерять золотые и пурпурные одежды, мирясь лишь с любимыми нарядами изумрудных сосен. Почти двое суток она отсыпалась за все бессонные и тревожные ночи в ее полной чужих амбиций и страстей жизни.

С поезда Соня пересела на попутный автобус и уже скоро была на месте. Вот он, ее заветный уголок, который она трепетно хранила, пряча ото всех и опасаясь даже неосторожным словом коснуться связанных с ним необыкновенно счастливых воспоминаний. Здесь у нее небольшой, но ладный и крепкий домик из двух комнат: уютной кухни с белоснежной русской печью, круглым столом и топчаном и большой комнаты, разделенной печью-голландкой на гостиную с диваном и чудную спаленку с широкой деревянной кроватью. Родимое прибежище радостного детства и беспечной юности, островок безопасности, свободы, душевного равновесия и спокойствия.

Как же она благодарна себе за то, что не поведала никому о своей счастливой обители! Особенно Федору, который мог запросто растоптать светлые воспоминания Сони, высмеять и опошлить память о лучших годах ее жизни. Ведь для него ничто Сонино не было свято.

Она переступила порог, и на нее пахнуло тонко-сладким медовым ароматом. Да это же яблоки! Они разложены на столе, на топчане и под ним, на подоконниках, в корзинах, коробках и просто рассыпаны в центре комнаты на полу, благоухая солнцем, ветром, дождем и ее счастливым детством.

– Сонюшка, радость моя! Ты ли это? – услышала она за спиной.

Оглянувшись, увидела расчувствовавшуюся бабушку Феклушу со слезами на глазах.

– Наконец-то! Я же тебя каждую минуточку жду, все глазоньки проглядела: когда появишься? Думаю: дай схожу, погляжу, все ли в порядке. А ты уже тут как тут. А худющая! А бледнющая! Вот и славно, что приехала.

Шустрая и никогда не унывающая, разменявшая девятый десяток, бабушка Феклуша постоянно была в движении и смотрела на мир по-детски удивленными и радостными глазами.

– Ты глянь, сколько яблок в этом году я собрала в твоем саду – видимо-невидимо! – хлопотала она вокруг Сони, не давая той опомниться. – Вот и займись ими, чтобы не попортились. На тебе же лица нет, как тебя жизнь-то отхлестала. А начнешь делом каким заниматься, все несчастья потихоньку забудутся. Какое бы горе у человека ни случилось, никогда не нужно останавливаться и на месте топтаться. Дальше иди. Что бы ни пережила в своей жизни, старайся не отравиться злом, которое причинили тебе люди, да не распространить его на других. И иди снова навстречу своему счастью. Ждать его, сидя у окошка, – только время тратить понапрасну. Счастье может тебя и стороной обойти. А если пойти ему навстречу, то точно с ним не разминешься. Ему даже приятно будет, что ты его встречаешь.

Старушка не оставляла Соню ни на секунду, заговаривая и не позволяя задумываться. Соне так хотелось поскорее отделаться от назойливой и доброхотной соседки и остаться одной, что она безропотно трудилась не покладая рук.

Бабушка Феклуша тоже не сидела сиднем, помогая мыть и нарезать яблоки. И вот уже окна засияли чистотой, весело заблестело огромное во весь рост напольное старинное Зеркало грез, как его когда-то прозвала бабушка, зазолотились отдраенные голяком деревянные некрашеные полы, в печи затомились в чугунке яблоки для пастилы, а на скамье в тазу засочились сладким сиропом яблочные дольки в сахаре. Усталые и довольные, труженицы присели отдохнуть на завалинке.

– Может, все же ко мне пойдем, я тебя борщом накормлю?

– Да я яблок вдоволь наелась. А тесто подойдет, пирожков с ними напеку. Приходите через часик.

– Нет уж, давай-ка ты, девонька, отдыхай да отсыпайся. Я к тебе завтра загляну, ближе к вечеру. Вот ты меня своими фирменными пирожками и угостишь.

Проводив старушку, Соня залюбовалась закатом. Ее дом находился в конце деревни, и за забором сада раскинулся во всей красе, величавости и невозмутимом спокойствии чистый сосновый лес. Она с восхищением смотрела на мощные сосны-великаны в несколько обхватов, словно подпирающие могучими кронами небо и касающиеся огненного диска заходящего солнца.

«Я только прогуляюсь до первого дерева и вернусь обратно», – не выдержала Соня и вышла за калитку, прихватив кувшин для родниковой воды.

Она не заметила, как углубилась в лес, чувствуя ласковое прикосновение к щекам горячего еще солнечного луча и ощущая под ногами мягкий настил хвои и мха. Соня вдыхала душистый запах смолы, исходящий от сосен, и прислушивалась к успокаивающе журчащему прозрачному лесному роднику с каменистым дном.

Величавость, покой и невозмутимость. Природа купалась в чуть розоватом свете, и Соне чудилось, что она попала в сказочное царство умиротворяющей тишины, поглощающей низменное, случайное, мелкое. Она любовалась корнями, вылезающими из-под земли, пнями, обросшими опятами, солнечными пятнами на мягкой, начавшей желтеть, траве, и была счастлива.

Выйдя на поляну, присела у подножия сосны, сняла косынку и накинула ее на плечи, затем прислонилась головой к стволу и, закрыв глаза, подставила лицо ласковым лучам заходящего солнца. Умиротворение и покой окутали Соню, и она задремала.

Сквозь сон она вдруг почувствовала, как косынка медленно сползает с ее плеч. Соня вздрогнула и открыла глаза.

Возле нее, переминаясь с ноги на ногу, стоял огромный черный ворон и с интересом разглядывал ее ярко-красную косынку. У Сони от страха закружилась голова, она зажмурилась: «Нет! Этого просто не может быть! Нет здесь никакого ворона! И вообще это только сон!»

Через некоторое время она снова открыла глаза и действительно никого рядом с собой не обнаружила. Соня с облегчением вздохнула и коснулась шеи: косынки не было! Она вскочила и бросилась к дому, уговаривая себя не оглядываться, хотя чувствовала, как кто-то невидимый и страшный несется за ней по пятам.

Миновав калитку и на бегу ухватив с завалинки корзинку с яблоками, заскочила в дом и заперла за собой дверь на оба засова. Постояла немного, переводя дух и успокаивая бешено бьющееся сердце, затем переступила порог сеней, заходя в кухню, да так и замерла на месте.

На спинке стула возле стола сидел ворон и держал в клюве ее красную косынку. Неужели она оставила двери открытыми, когда уходила? Соня на подкашивающихся от страха ногах прошла к столу, поставила на топчан корзину и села рядом, не спуская глаз с ворона.

– Я Карлуша! – произнес отчетливо и внятно ворон, роняя косынку.

Это последнее, что помнила Соня. Нервы были на пределе, и на осознание происходящего сил уже не хватило. Глаза закатились, и она сползла с топчана на пол…

Очнувшись от забытья, поняла, что бред все еще имеет место быть. И если она не взглянет своим страхам в глаза, то ситуация не разрешится. «Мистика какая-то! Этого же просто не может быть! Ну не мог он разыскать меня за тридевять земель. Не за поездом же он мчался, в конце-то концов?!»