Зеркало грез - Надежда Черкасова

Соня почувствовала, как у нее скулы сводит от льстивых речей Федора. А тот все говорил, говорил, будто убеждая себя и в то же время не веря ни единому своему слову. Интересно, а Федя ему верит или только делает вид?

«Он что, решил вусмерть споить отца? – думала Соня, наблюдая, как Федя то и дело подливает тому коньяк. – Надо хоть детей с глаз отправить».

– А не отведать ли нам арбузика? – предложил Федор, поднимаясь.

Соня тут же вскочила и принесла из кухни огромный арбуз на блюде, подала мужу нож. Мальчики в ожидании уставились на вкуснятину, в предвкушении облизывая губы.

– Должен быть отличным: сам выбирал.

Федор срезал крышку и загляну под нее. Сладкий аромат спелого арбуза разнесся по гостиной.

– Ну, что я говорил? Лучше уже не бывает!

Федор принялся нарезать арбуз, аккуратно оставляя нетронутой роскошную середку.

– Леша, Гоша, давайте тарелки. Соня, где твоя?

Он разложил куски арбуза по тарелкам. Положил и себе. Затем вырезал аппетитную сочную серединку и, не разрезая, цельным большим куском положил ее на тарелку Феди.

Соня покраснела, словно ее застали за чем-то постыдным, опустила глаза и принялась ковырять вилкой свой кусок. Мальчики уставились на Соню, но видя, как она безжалостно потрошит арбуз, также уткнулись в свои тарелки и принялись кромсать свои порции. Аппетит у них пропал начисто.

Ее так и подмывало вскочить и бросить в лицо Федора: «Мы не свиньи, чтобы доедать за твоим сыном!» Но она все же сдержалась, видя, как Федя пренебрежительно оглядывает сидящих за столом, готовясь к очередному скандалу. Осознав, что его ожидания напрасны, презрительно усмехнулся.

– Пацаны, что же вы арбуз-то не едите? Очень вкусная середка! – попытался он раззадорить хотя бы мальчиков, с хрустом откусывая сочащуюся мякоть арбуза.

Мальчики послушно взяли с большого блюда еще по куску и снова принялись усердно работать вилками. Заметив удивленный взгляд Федора, Соня решила вмешаться, пока не поздно.

– Ну что, покушали? – обратилась она к мальчикам, нетерпеливо ерзающим на стульях и бросающим испуганные взгляды на дядюшку, которого они прежде пьяным не видели. – Так бегите играйте. Только со двора никуда. А тортик я вам сейчас в беседку принесу, там покушаете, на свежем воздухе.

Мальчики мгновенно вскочили с мест и, толкаясь и пересмеиваясь, устремились наперегонки на улицу. Соня принялась нарезать торт.

– Ты зачем их отправила? – недовольно спросил Федор. – С нами бы посидели, с Феденькой пообщались.

– Наговорятся еще. Пусть хоть погуляют. Сегодня весь день дома, обед мне помогали готовить, устали, – попыталась защитить и мальчиков, и себя Соня, кладя в тарелки по большому куску торта и ложечки.

– Балуешь ты их, – заявил Федор, вперив в нее пьяный взор. – Делают что хотят.

– Неправда. Мальчики очень хорошие, послушные, работящие, – снова не удержалась Соня и немедленно пожалела о сказанном.

– Не чета мне? – тут же напомнил о себе Федя.

– Ну что ты такое говоришь, сынок, дорогой?! Ты у нас самый лучший. Мы тебя больше всех на свете любим. Разве можно тебя сравнивать с кем-то? – всполошился Федор и попытался обнять и поцеловать сына, но тот отстранился.

– Тебя никто ни с кем не сравнивает, – не утерпела Соня. – Я просто похвалила мальчиков. Было за что.

– А меня, значит, хвалить не за что? – сделал вывод Федя.

– Я вообще о тебе не говорила.

– Соня! Прекрати немедленно! – покраснел как рак Федор, повышая голос. – Ты как себя ведешь?!

– Я веду себя нормально. А вот что за комедию вы здесь вдвоем ломаете, мне непонятно, – Соню несло как течением.

– Что ты сказала?! – задохнулся Федор от ярости и вскочил со стула. – Ах ты дрянь этакая! Ты что себе позволяешь?!

– Извини! Забыла, что я здесь только прислуга и нянька.

– Да я тебя уничтожу! – заорал благим матом, поднимая кулаки, Федор. – В порошок сотру! В землю закопаю!

– Хорошо, папа, ты так и сделаешь! Но не сейчас. А теперь сядь, успокойся. У нас ведь праздник: я приехал. Забыл? – удовлетворенный яростью отца Федя потянул того за локоть и усадил на стул.

– Да-да, сынок, у нас праздник! В твою честь!

– Вот и давай выпьем за меня, – Федя наполнил рюмки, и они выпили. – Ты чего так разбушевался? Ну не любит она меня. Так ведь ты-то любишь. А это для меня самое главное.

– Очень люблю, Феденька. Так люблю, как никто и никогда еще не любил, – Федор преданно посмотрел на сына. – Свет ты мой ясный! Я без тебя даже жизни себе не представляю.

– Да, папа, я знаю. Я тоже тебя люблю.

– Правда?! – Федор даже прослезился, впервые услышав от сына подобное признание. – Ты, сынок, сейчас такие для меня важные слова сказал, что я готов для тебя на все! Лишь бы ты был счастлив.

– Знаю, папа! Очень хорошо знаю!

– Ты меня успокоил.

Соня дрожащими от нервного напряжения руками поставила на поднос тарелки с тортом, минералку, бокалы и поторопилась удалиться от греха подальше. Выйдя во двор, глубоко вздохнула, понимая, что только чудом избежала рукоприкладства со стороны мужа.

– Ой, тортик! – подбежали мальчики и, забрав у Сони поднос, направились в беседку получать истинное удовольствие гурманов.

Соня устало прислонилась к сосне, вдыхая свежий, хвойно-смолистый словно бальзам, воздух, стараясь отрешиться от всего земного. Ее бы воля, она весь день проводила бы во дворе среди могучих деревьев, вселяющих уверенность, и любимых роз, делающих жизнь хоть чуточку красивее. Неужели она желает так многого?

Даже слишком, если учесть, что в духовке уже подошло мясо, которое нужно подавать на стол, так как худосочный, но довольно прожорливый пасынок наверняка снова успел проголодаться… И почему она его так не любит? А за что его любить – за то, что он ее со свету готов сжить? Надо возвращаться, чтобы у них не появился новый повод к ней придраться.

– Как наша Кося поживает? – обрадовался ее приходу Федя, разглядывая роскошную косу Сони. – Еще не появилось желание расстаться с ней?

– Да достала она уже с этой свой Косей! – пожаловался Федор. – Часы на нее тратит, пока помоет да высушит, представляешь?! Ведь предлагал же: отрежь, и у тебя сразу появится больше свободного времени на семью. Нет! Уперлась! Красоту ей, видите ли, не хочется губить!

– Давайте я вам еще пирожков напеку, – отвлекла Соня их внимание от косы. – Да и мясо уже готово, сейчас принесу, – и она удалилась в кухню.

Чувствуя, что задыхается, распахнула окно и подставила лицо яркому солнцу, закрыв глаза и раскрыв перед ним ладони. «Ах, как хорошо! Солнышко, как же ты меня всегда выручаешь, даешь тепло и энергию для дальнейшего существования! Нет, не для существования… для жизни!»