Философия: Кому она нужна? - Айн Рэнд

Сейчас представьте, что бы произошло с вашим сообществом, состоящим из сотни трудолюбивых, успешных, идущих далеко вперед людей, если бы одному было позволено торговать на вашем рынке, но не посредством золота, а с помощью бумаги, то есть если бы он платил вам не материальными средствами, не товарами, которые он произвел, а просто векселями в счет будущего производства. Этот человек берет ваши товары, но не использует их, чтобы поддерживать собственное производство, он вообще ничего не производит, а только потребляет. Тогда он платит бо́льшую цену за ваши товары, снова в векселях, убеждая вас в том, что он – ваш лучший покупатель, увеличивающий масштабы вашей торговли.

Однажды молодой фермер, страдающий от неурожая, захочет купить у вас зерна, но ваши цены поднялись, а зерна немного, и этот фермер разоряется. Затем молочник, которому фермер должен денег, поднимает цены, чтобы отыграть потерю, а овощевод, которому нужно молоко, перестает покупать яйца, которые всегда покупал, и фермер, держащий кур, вынужден уменьшить поголовье, так как не может обеспечить всех кур кормом. В свою очередь тот, кто производит сено, не может позволить себе траты на яйца, продает часть своего запаса и снижает посев, молочник больше не может позволить себе сено и отменят свой заказ у кузнеца; вы хотите купить себе новый плуг, но кузнец уже разорен. Затем вы идете к своему «лучшему покупателю» и обнаруживаете, что эти купюры были в счет не его будущего производства, а вашего, но вам больше не на что производить. Есть земля, есть инструменты, но нет еды, чтобы поддерживать вас в зимний период, и нет запаса для посева.

Было бы что-то по-другому, если бы вас была тысяча? Сотня тысяч? Миллион? Двести одиннадцать миллионов? Весь земной шар? Не имеет значения, как широко распространяется упадок, не имеет значения, какое разнообразие товаров и сложность сделок вовлечены в процесс, – это, дорогие читатели, и есть причина, модель развития и исход инфляции.

Есть только один институт, способный нагло наделять себя властью законной торговли фиктивными чеками, – это государство. И только он способен определять ваше будущее без вашего согласия или ведения: государственные ценные бумаги (и бумажные деньги) – это векселя на будущие налоговые доходы, то есть на ваше будущее производство.

Теперь подумайте о том, как мыслит дикарь, который не понимает ничего, кроме условий текущего момента, и который вдруг обнаруживает себя в современном индустриальном обществе. Если он способный дикарь, он кое-что уяснит, но есть два понятия, усвоить которые он не сможет, – это «кредит» и «рынок».

Он наблюдает, как люди получают еду, одежду и другие вещи, просто предъявляя куски бумаги, называемые чеками, и видит, что небоскребы и огромные фабрики растут, будто из-под земли, по команде очень богатых людей, чьи бухгалтеры перекидывают загадочные цифры из одного гроссбуха в другой. Кажется, это происходит быстрее, чем он успевает замечать, поэтому он делает вывод, что секрет магической силы бумаг – это скорость их обращения и что все будут работать и преуспевать, пока эти чеки с достаточной скоростью передаются из рук в руки. Если ему захочется оповестить всех о своем открытии, то он увидит, что его предвосхитил Джон Кейнс[28].

Затем дикарь видит, что торговые центры полны различных товаров, но люди их не покупают. «Почему?» – спрашивает он администратора. «У нас недостаточная доля рынка», – отвечает администратор. «Что это?» – задает вопрос дикарь. «Ну, – говорит администратор, – товары производятся для потребления людьми, именно покупатели вертят эту планету, но у нас слишком мало покупателей». «Да ладно?» – говорит дикарь, и в его голове возникает идея. На следующий день, он, заручившись чеком от одного крупного образовательного фонда, берет в аренду самолет, улетает и возвращается обратно вместе со всем своим нагим и босоногим племенем. «Вы себе даже не представляете, как хороши они в потреблении, – говорит он администратору, – и там, откуда я привез этих, много таких же. Кажется, скоро вы получите прибавку». Но вскоре магазин разоряется.

Бедный дикарь так и не уловил сути, да еще и заставил многих принять свою точку зрения, в том числе и вожаков, например губернатора Ромни[29], который воспевал консюмеризм, или активиста Ральфа Нэйдера, который боролся за права потребителей, или крупных бизнесменов, вторивших формулам служения покупателям, или сидящих в конгрессе, или руководство Белого дома, или глав европейских государств, а также всех профессоров, которых дикарь смог найти.

Возможно, нам пока трудно понять, что мышление, как у дикаря, разрушало западную цивилизацию практически целый век.

Выдрессированные в колледже, приученные верить, что смотреть за рамки момента и искать причины обозримых последствий невозможно, современные люди развили навык «опускания контекста» в качестве стандартного метода познания. Наблюдая за незадачливым провинциальным владельцем магазина из тех, кому судьбой предначертано прогореть, они думают, как и он, что недостаток покупателей – его единственная проблема, и вопрос о том, что он продает, откуда эти товары, не имеет к нему никакого отношения. Товары были и всегда будут, думают они.

Следовательно, заключают они, покупатели, а не производители – двигатели экономики. Нужно предоставлять кредиты, то есть доверять свои накопления, покупателям, советуют они, чтобы увеличить долю рынка наших товаров.

Однако, по сути, потребители сами по себе не являются частью какого-либо рынка; как потребители, они вообще не имеют значения для экономики. Природа не награждает никого титулом «потребитель»; этот титул нужно заработать, что-то производя. Рынок состоит только из производителей, только из тех, кто обменивается товарами или услугами. Как производители они представляют «предложение» рынка; как потребители – «спрос». У закона спроса и предложения есть одно важное уточнение: он вовлекает людей в обеих ролях. Когда об этом уточнении забывают, игнорируют или уклоняются, то складывается сегодняшняя экономическая ситуация.

Успешный производитель может поддерживать многих, например своих детей, делегируя им свою силу потребителя. Ограничена ли эта сила? Как много людей вы сможете прокормить на самоокупаемой ферме? В первобытные времена земледельцы были вынуждены создавать большие семьи для обладания большей рабочей, то есть производящей, силой. Как много непродуктивных людей вы сможете прокормить собственными усилиями? Если бы это число было не ограниченным, если спрос стал бы больше, чем предложение, если спрос перерос бы в приказ, как это происходит сегодня, вы были бы вынуждены использовать и исчерпать весь свой запас. Именно этот процесс сейчас происходит в нашей стране.

Этому положению есть только одна причина – государство, прикрывающееся зловещим учением, альтруизмом. Видные спекулянты альтруизма, получатели пособий, – наполовину жертвы, наполовину красивые картинки для этатистских кампаний государства. Но ни одно государство не может избежать наказания, если люди усвоят еще одно неподвластное дикарю понятие – «кредит».