За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

В то же мгновение в окнах вылетели стекла, и в хату грозно заглянули стволы винтовок и пулемета. Вадим, стоя рядом со мной, поводил из стороны в сторону автоматом.

— К оружию не прикасаться! — продолжаю командовать я. — Всем отойти вправо и стать к стене лицом! Не шевелиться, сволочи!

Винтовки и автоматы фашистских прислужников стояли в углу возле большой русской печи, но к ним никто даже не потянулся.

Убедившись, что старосты и полицейские не думают оказывать сопротивление, Шура и Леша покинули свой пост у окон, притащили длинную веревку, которой обычно увязывают сено, и мы стали по одному выводить во двор старост и полицейских. Ребята обыскивали их, вязали им руки назад и укладывали на сани. Кое у кого из них мы обнаружили за поясами и в карманах пистолеты и наганы. Прихватив с собой документы волостной управы и лучших лошадей, мы распределили наш живой груз по саням. На последних санях установили пулемет и рысью покатили.

В деревне Деркна собрали общее собрание. Это был суд народа над изменниками. Приговор выносили местные жители. Документов для обвинения хватало. В наших руках были ведомости о поставках и списки выданных предателями патриотов. Да что ведомости и списки! Рядом были люди, которых мучили и грабили предатели. Суд был справедливым и беспощадным. Бургомистра и еще четырех человек постановили расстрелять. Приговор тут же привели в исполнение. Старост и полицейских распустили по домам с условием, что они прекратят работать ни врага. А нескольких человек, о которых хорошо отзывались местные жители, мы даже взяли с собою в партизанский отряд.

Среди полицейских, о которых особенно плохо отзывались крестьяне, оказался и мой «знакомый» — тот самый, что отобрал у Ивана Павловича Гусева одеяло и солому, когда мы шли из-под Вязьмы в колонне военнопленных. Я узнал его, но не подал виду. Пусть судит народ. И от народного гнева предатель не ушел. Пуля оборвала гнусную жизнь подлеца. Среди казненных был и какой-то начальник из Починка, прибывший выколачивать продовольствие для фашистской армии.

На базу полка наша небольшая группа вернулась с богатыми трофеями. Мы привезли много отличного оружия, пригнали более десятка лошадей. Кроме того, доставили в полк пополнение, а главное, создали в Починковском районе партизанский отряд.

Вскоре штаб полка перебазировался в деревню Болоновец, которая стала нашей партизанской столицей, нашим надежным гнездом в лесу.

Штаб у нас был небольшой, но работоспособный. В то время он состоял лишь из командира, комиссара, начальника штаба и его помощника, обязанности которого исполнял учитель Владимир Иванович Четыркин. Переводчиком был Лазарь Израилевич Ротенштраух, бывший студент Львовского университета, прибывший в наш полк в самом начале его деятельности вместе с группой Ильи Кошакова. В штаб входил также начпрод Харлампович. Ну и, естественно, был еще писарь.

Наше внимание по-прежнему привлекал Спас-Деменский большак.

Мы наносили удары по врагу преимущественно в районе деревень Уварово и Угрицы. А по соседству у немцев был еще один опорный пункт — деревня Пирятино. Разведка сообщила, что фашисты там закрепились основательно, построили дзоты, доты, блиндажи, ходы сообщения. В конце февраля решили атаковать гарнизон в Пирятине, овладеть деревней и парализовать движение по большаку.

Глубокой ночью отряд партизан подкрался к окраине села и внезапно напал на врага. С ходу захватив передние позиции, наши овладели окопами. Но гитлеровцы открыли шквальный огонь. Атака захлебывалась.

И тут произошло неожиданное. Командир отряда и мой братишка Леша проникли стороной на окраину деревни. Об этом мало кто знал. И вдруг оттуда раздался звонкий Лешкин голос:

— Ребята, здесь мало фашистов, они уходят. Командир уже в деревне. Скорей сюда!

Это подбодрило наступающих. Они дружно бросились вперед, вышибли оккупантов и овладели этим важным для нас пунктом.

Как мне впоследствии рассказывал командир отряда, Леша из своего карабина убил солдата, бившего из автомата во фланг наступающим партизанам. Забыв об осторожности, паренек бросился к убитому, чтобы завладеть автоматом, о котором давно мечтал. Он так увлекся, что не заметил офицера, бежавшего наперерез. Гитлеровец ранил Лешу в плечо. И все же, превозмогая боль, тот нашел в себе силы, чтобы очередью из трофейного автомата свалить фашистского офицера.

На следующий день я навестил Лешу в партизанском госпитале в Мутище и, скорее как комиссар полка, а не как брат, поблагодарил его за храбрость и наградил наганом. Восторгу не было конца, он даже забыл про боль. Выздоровев, Леша посерьезнел и продолжал воевать вместе со взрослыми.

После каждой удачной вылазки у партизан крепла уверенность в своих силах. Они убеждались, что немецко-фашистских захватчиков можно успешно бить даже тогда, когда они имеют хорошо укрепленные позиции. Это и вдохновило нас на проведение блестящей Балтутинской операции.

Большое село Балтутино стоит на Смоленском большаке, у развилки дорог, ведущих в Ельню, Починок, Смоленск и Глинку. От Ельни до Балтутина всего 25 километров. Вокруг села поля да болота, поросшие кустарником.

Немецкий гарнизон в Балтутине насчитывал около трехсот человек. Здесь же размещалась часть строительного батальона, солдаты которого палками выгоняли крестьян на расчистку дорог и ремонт мостов. От деревень, занятых партизанами, Балтутино находилось километрах в пятнадцати. Чувствуя свою силу, гитлеровцы вели себя в Балтутине довольно беспечно. Они не допускали даже мысли, что партизаны посмеют напасть.

Этим-то мы и воспользовались. В течение нескольких дней за деревней велось тщательное наблюдение. Небольшой отряд под командованием И. Ткаченко, находившийся в деревне Сивцево, беспрерывно вел разведку. В этом деле партизанам во многом помогла проживавшая в деревне Новосельцы, вблизи Балтутина, учительница Зинаида Васильевна Кочанова. Нам даже удалось заслать туда под видом местных жителей своих разведчиков, среди которых был пионер Саша Корначев, носивший партизанскую кличку Филя. Наконец, штаб полка получил все необходимые данные.

Посовещавшись, Казубский принял решение поручить разгром балтутинского гарнизона пятому батальону под командованием Майорова. Пригласив комбата в штаб, Василий Васильевич сказал:

— Думаем, Иван Ефимович, поручить вам одно дельце, да не знаю, справится ли твой батальон.

— А какое дело? — нетерпеливо спросил Майоров.

— Пора нам посчитаться с фашистами в Балтутине. Как смотришь? Батальон ваш, правда, молодой, слабо обстрелянный, но ведь когда-то надо начинать.

Майоров подумал минутку, потеребил лохматые брови и твердо ответил:

— Думаю, нам по плечу эта задача.

— Ну, раз так, то и сговорились. Сделаете большое дело, а для батальона это будет боевое крещение, так сказать, проверка. Обдумайте там у себя в штабе план нападения и